– А кто вам сказал, что вы подвергаетесь уголовному
преследованию? Вас пока только судит общественность, речь идет о вашем
моральном облике. Хотя у нас есть возможность привлечь вас и к уголовной
ответственности за нанесение телесных повреждений. Кубинский студент был
жестоко избит, он вовсе не поскользнулся. Имеются свидетели, есть его
показания.
– Ну вы же взрослый человек! – усмехнулась Алиса. – Это
смешно. Он выше меня на голову и тяжелее в два раза.
– Такая хрупкая девушка, как вы, может быть очень сильной.
Допустим, вы его не били. Тогда кто?
– О господи! Да никто его не бил.
– Алиса Юрьевна, – он тяжело вздохнул и тоже закурил, – вы
любите своего отца?
– При чем здесь мой отец?
– Он болен и вряд ли выдержит судебный процесс, а тем более
– зону. Пожилой, спившийся человек, больное сердце…
– Какой процесс?! Какая зона?
– Тише, не надо так кричать, – поморщился майор, – против
вашего отца может быть возбуждено уголовное дело. Он оперировал в нетрезвом
состоянии, тем самым подвергая опасности здоровье и жизнь своих пациентов.
Больные умирали у него на столе либо после неудачных операций.
– Не все зависит от хирурга. Даже у самых лучших, у самых
опытных случаются неудачи, есть безнадежные больные. Отец никогда не оперировал
пьяным.
– При желании можно доказать обратное.
– Он никогда не оперировал пьяным! Никогда!
– Не нервничайте так, Алиса Юрьевна. У вас руки дрожат и
пепел падает. Мне нужно, чтобы вы подробно рассказали, каков характер ваших
отношений с гражданином ГДР Карлом Майнхоффом.
– Я уже ответила на этот вопрос в кабинете проректора.
– Я хочу услышать более подробный ответ.
– Не лучше ли просто посмотреть порнуху? У вас ведь
наверняка есть видюшники в департаменте.
Повисла пауза. Серый глядел ей в глаза не моргая. Она
выдержала взгляд, хотя сердце при этом колотилось как сумасшедшее. Она отлично
понимала, что играет с огнем.
– Не надо мне хамить, Алиса Юрьевна, – процедил он сквозь
зубы, – я имею в виду не интимные подробности вашей связи. Меня интересует,
сколько раз вы встречались с Майнхоффом в Москве, после возвращения из лагеря,
о чем разговаривали, знакомил ли он вас с какими-либо людьми. Вот это меня
интересует.
– Мы расстались, – быстро проговорила она, – мы не
встречались в Москве, и ни с кем он меня не знакомил.
– Не правда, – он улыбнулся, вернее, слегка дернул краешками
губ, – вы продолжаете встречаться.
Из новенького кейса он извлек плотный конверт, вытащил
небольшую стопку черно-белых фотографий и протянул Алисе. Она взглянула на ту,
которая лежала сверху, и ее затошнило. Там были засняты они с Карлом в постели,
в его комнате, в общежитии аспирантов МГИМО. Снимок получился четкий. Она
брезгливо бросила пачку на сиденье. Фотографии разлетелись веером.
– Нет, вы уж полюбуйтесь, Алиса Юревна. Здесь не только то,
что вы называете порнографией. Есть и вполне пристойные кадры. Вот, например,
вы с Майнхоффом в ресторане «Пекин». Кто здесь с вами за столиком? Кто эти
двое?
– Я не знаю.
– Допустим, – кивнул серый, – давайте смотреть дальше. Вот
вы гуляете в парке Сокольники. Это было совсем недавно, в прошлую субботу. С
кем вы там встречались? О чем он разговаривал с этим человеком? Тоже не знаете?
– Понятия не имею!
Серый держал снимок у нее перед носом. Они с Карлом сидят на
лавочке. Рядом – небритый носатый кавказец. Она не прислушивалась к разговору.
Даже на снимке видно, что она сидит отвернувшись, курит. А они беседуют,
наклонившись друг к другу. Тот разговор длился не больше пяти минут.
– Послушайте, если вы могли все это заснять, то и разговоры
могли записать на пленку, – сказала она чуть слышно, – и личности этих людей
можете запросто выяснить через свои каналы. Зачем вам я?
– Хороший вопрос, – серый одобрительно кивнул, – я не
сомневаюсь, мы с вами найдем общий язык. Отца своего вы очень любите. И маму,
кстати, тоже, хотя предпочли жить с отцом после развода родителей. Ваша мама –
отличный специалист, доктор наук. Она часто бывает за границей. Представьте,
как нехорошо получится, если всеми уважаемый доктор Ирина Павловна Воротынцева
будет задержана на таможне и в ее личных вещах обнаружатся, к примеру,
наркотики. У вас нет выбора, Алиса Юрьевна. И вы напрасно хитрите со мной.
Кубинца избил Майнхофф у вас на глазах. Парень пытался вас изнасиловать. Впредь
вы будете говорить только правду о вашем благородном друге. Только правду.
– А почему вас так интересует мой благородный друг? Он что,
шпион? С каких это пор к нам стали засылать шпионов из дружественной ГДР?
– Вот это уже не твое дело!
Хоть что-то человеческое мелькнуло в глазах серого: злость.
Пусть не лучшая, но все-таки живая эмоция.
– А если мы расстанемся? Все ваши усилия не имеют смысла. Мы
можем расстаться в любой момент.
Серый вдруг положил руку ей на плечо и произнес тихо,
задушевно:
– Не думаю. Он тебя так любит, Алиса…
Дома в почтовом ящике она обнаружила повестку. Ее отца
вызывали в прокуратуру. Он тут же напился до сердечного приступа, даже не
пытаясь понять, зачем и почему его вызывают.
Поздно вечером зашла мама, сделала папе укол, потом они
сидели на кухне, пили чай, и мама сказала, что ее поездка во Францию почему-то
сорвалась.
– Я знаю, чьи это козни. Это Ларычев мне строит. Он пытался
запороть мою диссертацию. Он доведет меня когда-нибудь до инфаркта. Он метит на
завкафедрой и все сметет на своем пути, меня и первую очередь. Если я не
выступлю с докладом в Париже… А что такое с твоим отцом? Почему его в
прокуратуру вдруг вызывают?
– Не знаю…
В среду утром Алиса позвонила по телефону, который ей дал
Харитонов, и сказала:
– Оставьте моих родителей в покое. Я согласна.
Теперь ей не надо было являться на партбюро.
Отцу позвонили из прокуратуры, вежливо извинились,
объяснили, что произошла ошибка. Его однофамилец проходил свидетелем по делу о
какой-то краже. Никуда ему являться не надо.
Ирину Павловну выпустили во Францию. В субботу она
встретилась с Карлом, они поехали в Серебряный Бор, и там, в глубине огромного
парка, она рассказала ему все, от начала до конца, почти дословно передала
разговор с майором Харитоновым и текст документа, который ей дали подписать.
