– Зачем вы ходите в такое время по арабским кварталам?
– Мы заблудились.
Алиса заметила, что никто уже не лежит на земле.
Значит, успели встать и убежать? Но упало не меньше трех
человек. Они что, стали колотить друг друга?
В луче фонарика она увидела Денниса. Он разговаривал с
другим полицейским.
– Я не знаю, кто стрелял. Нас пытались ограбить. Вероятно, у
кого-то было оружие, – говорил он спокойно.
– Вам нужна медицинская помощь?
– Нет, спасибо.
– Вы хотите пройти в участок и написать заявление? У вас
пропали деньги, документы?
– Нет, – уверенно ответил Деннис, – все в порядке.
Полицейские проводили их до выхода из старого города,
который оказался совсем близко, через несколько улиц. Никаких вопросов им
больше не задавали.
Когда они сели в такси, у Максимки началась истерика. Он
дрожал, захлебывался слезами и повторял:
– Я только дал монетку… Он был такой маленький, такой
несчастный… Я только дал ему монетку… – Все кончилось, малыш, не надо,
успокойся, – шептала Алиса и гладила его по голове.
– А мы все-таки поужинаем сегодня в ресторане, – подал голос
Деннис с переднего сиденья, – я голодный как волк.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Алиса.
– Нормально. А вы?
– Вроде ничего.
– Деннис, почему вы не сказали, что знаете всякие восточные
единоборства? – всхлипнув, спросил Максим.
– Какие единоборства? Я разве похож на Брюса Ли?
– Нет. Но вы их так лихо раскидали, даже успели отнять
мамину сумку и куртку.
– Без куртки твоя мама замерзла бы и простудилась. А в сумке
у нее документы и деньги. – Деннис обернулся, протянул руку, легонько взъерошил
Максимке волосы. – Ты отлично держался. Кончай плакать.
В ярко освещенном холле гостиницы Алиса внимательно
рассмотрела лицо сына. Он был очень бледный, глаза красные от слез, но никаких
ссадин, только небольшая царапина на щеке. У Денниса она заметила кровоподтек
на скуле. Увидев собственное отражение в зеркале, слегка отшатнулась. Нет,
ссадин не оказалось, но лицо было каким-то чужим, бледным до синевы, волосы
свисали спутанными прядями, в глазах застыл панический ужас, губы стали белыми
и дрожали.
– Деннис, вы очень хотите в ресторан? – спросила она в
лифте.
– Я хочу в ресторан! – заявил Максим. – Мы в последний раз
ели на бензоколонке по дороге, это было сто лет назад. У меня в животе бурчит.
– Да, нам всем надо поужинать, – энергично кивнул Деннис, –
я; например, ни за что не усну натощак.
Через полчаса они сидели в шумном мексиканском ресторане
через квартал от гостиницы. Там готовили не только кошерную еду, и можно было
заказать хороший кусок жареной свинины с острыми разноцветными соусами.
Максимка жмурился от удовольствия, уплетая сочное мясо,
пахнущее живым дымком, шафраном и тмином, хрустел жареной картошкой,
прихлебывал томатный сок, облизывался, как котенок. Щеки у него раскраснелись,
а глаза уже начали слипаться.
Он быстро оправился после шока, ему хотелось есть и спать.
Он все еще был возбужден, но уже не столько пережитым страхом, сколько
подвигами Ден-ниса, который на его глазах буквально раскидал озверевшую толпу
арабских подростков.
– Ох, как же вы дрались! Я такое только в кино видел! –
говорил он с набитым ртом. – Вы мне покажете пару приемов?
– Что ты мог видеть в темноте? – пожал плечами
Деннис и отправил в рот кусок перченого мяса. – Я просто
здорово разозлился, отбивался наугад, размахивал руками и ногами. Вряд ли это
было похоже на кино. Конечно, кое-какие приемы рукопашного боя я знаю. Я
увлекался карате и боксом, когда учился в университете. Но это было всего лишь
хобби, разрядка после занятий.
– Нет, – покачал головой Максим, – вы дрались
профессионально.
– Спасибо, – засмеялся Деннис.
Алиса почти не прислушивалась к разговору. Она смотрела на
сына и думала, что одно из самых больших удовольствий – видеть, с каким
аппетитом твой ребенок ест, как ему вкусно, как у него розовеют щеки.
Если бы года три назад ей сказали, что она сможет так
запросто – ну, почти запросто – поехать с Максимкой зимой за границу, на море,
кормить его в дорогом ресторане, покупать ему хорошие кроссовки, джинсы, легкие
теплые куртки и сколько угодно фруктов… Если бы кто-нибудь пообещал ей такое
счастье всего лишь три года назад, она бы решила, что над ней издеваются…
– Мам, ты мне мороженое возьмешь? Мимо их стола проплыл
поднос, на котором возвышалось причудливое сооружение из разноцветного
мороженого и фруктов, увенчанное шапкой взбитых сливок в россыпи тертого
шоколада.
– А влезет? – с сомнением спросила Алиса. – У тебя там место
еще осталось?
– На мороженое у меня всегда остается место.
«Неужели он тоже помнит, как просил сладенького, а я ничего
не могла ему предложить, кроме куска хлеба, намазанного маргарином и
посыпанного сахаром? подумала Алиса, подзывая официанта, чтобы заказать
мороженое. – Нет, мы не голодали. Но все время были на грани. Я не могла найти
постоянную приличную работу, каждая копейка была на счету. Стограммовую
шоколадку я растягивала на несколько дней, долька утром, долька перед сном.
Картошка с луком, но вареная, а не жареная. Меньше масла уходит. Гречка,
геркулес… Конечно, мы не голодали…»
– Сколько шариков мороженого вам положить? Есть киви,
ананас, персик… Вам сливки посыпать шоколадом или толчеными орехами?
– Два шарика, киви и персик. А сверху орехи, – ответил
Максим официанту после долгих серьезных раздумий.
"Нет, он уже не помнит. Просто ребенок любит покушать.
Получает удовольствие от еды. Мы же с ним не блокаду пережили, в самом деле! Ну
иногда сидели на одной картошке и макаронах. Многие так живут. Я бы вообще не
думала об этом, но первые семь лет жизни Максимке все время хотелось кушать. А
я не могла его накормить вкусно, от пуза, хотя бы раз в неделю, не картошкой и
макаронами, а хорошим мясом, курочкой, фруктами. Только когда был грудной, он
наедался. Слава богу, молока у меня хватало… Да что я, в самом деле? Нас чуть
не убили всего пару часов назад, а я вспоминаю эту несчастную картошку с
макаронами и не могу просто радоваться, что все хорошо… Не могу. Потому что
где-то в подсознании застряла занозой совершенно идиотская, абсурдная мыслишка:
а вдруг то, что произошло в арабском квартале, как-то связано с Карлом? Вдруг
он выследил нас, и это была не просто случайная попытка ограбления, а первая
его атака? Правда, абсурд… Зачем ему это? Он тесно связан с исламистами, с
какими-то очень страшными арабскими группировками. Я читала в газете… Ну и что?
Разве нас с Максимкой это касается? Мы живем себе тихо, у нас свои проблемы,
свои радости.
