– Гарик, вам нехорошо? – спросила корреспондентка,
внимательно и сочувственно вглядываясь в его побледневшее лицо.
– Нет. Мне замечательно. Немного кружится голова, но это
из-за вас, Вероника… Вы такая красивая… Как тебя называют близкие? Верочка?
– Ирочка.
– Ирочка? Господи…
– Почему вы так вздрогнули?
– Нет, все нормально. Разве я вздрогнул? Просто вы такая
красивая, я боюсь, сейчас глупости начну говорить.
– А вы не бойтесь. Я выключу диктофон.
– Не стоит. Давайте закончим интервью.
– Хорошо. У вас двойное гражданство, американское и
российское. Вы любите Америку?
– Терпеть не могу.
– А Европу?
– Ненавижу. Я люблю Россию.
– Но часто бываете за границей. Куда вы ездили в последний
раз?
– В Швейцарию, – он засмеялся, – я был в Берне. Славный
городишко. Но женщины там ужасны. Сплошные феминистки, синие чулки, амазонки,
рыхлые, жирные, под мышками волосы не сбривают, фу-у, пакость, – он буквально
захлебывался смехом, – от их волосатых подмышек и от их самостоятельности
тошнит, я так истосковался по нашим русским красавицам. Представляете, всего за
три дня успел соскучиться. – От смеха он стал икать. Из глаз брызнули слезы.
И вдруг он полетел куда-то, оторвавшись от дивана. Такая
появилась легкость во всем теле, словно его накачали пузырьками, как газировку.
Между тем Вероника-Ирочка уже была не одна. То есть она
продолжала сидеть в кресле напротив него, но почему-то вниз головой, и
одновременно стояла рядом, держала его за руку, щупала пульс, закатывала рукав
свитера и чем-то холодным прикасалась к коже.
– Вы летали в Берн. Это была личная или деловая поездка?
– Деловая… щекотно… Что ты делаешь, детка? Теперь у
корреспондентки было четыре руки и две головы, причем одна мужская. А может,
рук было вообще десять пар? Его трогали, вертели, ощупывали. Было щекотно и
ужасно смешно.
– Кто тебя просил слетать в Берн? – Иринины теплые
золотистые волосы касались его щеки, но она почему-то заговорила мужским
голосом.
– Ирка, ты почему говоришь басом? Ужасно смешно…
– Азамат Мирзоев?
– Ну вот, сама все знаешь, а спрашиваешь.
– С кем ты встретился в Берне?
– С Карлом Майнхоффом, – приступ неудержимого хохота не
давал говорить.
Теперь в комнате был Карл. Усатый белобрысый Карл. И сам про
себя спрашивал. Это выглядело ужасно смешно. И еще была Ирина, такая нежная и
прекрасная, что хотелось сразу, сию минуту, содрать с нее одежду.
– Привет, Карлуша. Слушай, выйди на кухню, покури. Я тут
должен поговорить с любимой женщиной.
– Кто главный заказчик?
– У-у, сам Подосинский! Ха-ха, Карлуша, ты представляешь,
По-до-синс-кий! – Цитрус выразительно указал пальцем в потолок, который плыл
почему-то внизу, под ногами, и люстра росла из него, покачиваясь, как деревце
на ветру. Слушай, Карл, выйди, а? Ты должен меня понять, как мужик мужика. У
тебя ведь тоже такое было. Помнишь? Ты сам говорил, что дико влюбился в одну
русскую.
– Как ее звали?
– Совсем свихнулся? Это ты должен знать, как ее звали.
– Я забыл.
– Ну вот. А я запомнил. Алиса ее звали. А мою любовь зовут
Ирина. Вот я на твоем месте оставил бы тебя с любимой женщиной наедине. А ты,
скотина, все никак не уходишь.
– Сейчас уйду. Где живет Алиса?
– Алиса живет в Стране Чудес, – Цитрус опять захохотал
взахлеб.
– Где живет Алиса?
– В России. В Москве.
– Как ее фамилия?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – Цитрус загрустил,
беспомощно уронил голову на грудь и вздохнул с горестным всхлипом, – фамилию я
не спрашивал, а ты мне не сказал.
– Хорошо. Что я должен сделать для Подосинского?
– А, фигня. Жида какого-то вывезти из Израиля.
– Имя?
– Натан Бренер.
– Адрес?
– Город Беэр-Шева. Санитарная станция.
– Чем занимается?
– Запрещенным оружием. Микробов разводит. Бактерии всякие,
бациллы, в общем, гадость. Ирочка, зачем нам эта гадость? Слушай, Карл, ну ты
мужик или нет? Выйди на минутку, а?
– Сейчас выйду. Как ты меня нашел?
– Ты же сам дал мне связной номер в Берне. Ну, помнишь, еще
тогда, в Дублине, когда я брал у тебя интервью для французской газеты… Я
позвонил, назвался, а потом ты ждал меня в кабаке у ратуши.
– Номер?
Цитрус без запинки отчеканил семь цифр телефонного номера в
Берне.
– Пароль?
– Карл, ну ты что?! – он скорчился от хохота. – Какой
пароль? Я сказал: «Привет, это Гарик Цитрус. Приехал на пару дней, хочу
повидаться с Карлушей». Оставил свой гостиничный телефон. А потом ты сам
позвонил и назначил встречу.
– Сколько мне заплатят за операцию?
– Много, Карл. А сколько ты хочешь? Яхта будет ждать в
Порт-Саиде. Слушай, так ты чего, приехал уже?
– Как называется яхта?
– «Виктория». На мачте швейцарский флаг.
– Номер?
Цитрус медленно, без запинки, произнес регистрационный номер
яхты. Все-таки поразительная была v него память на цифры.
– Цель операции?
– Я же сказал – вывезти профессора.
– Куда?
– Ну, ты бестолковый, Карл. В Москву, конечно А может, и не
в Москву. Хрен их знает…
– Зачем?
– Э-э, Карлушка, много будешь знать, скоро состаришься, –
Цитрус затряс пальцем перед усатой физиономией, – а то и вообще сдохнешь.
Опять металлический холодок на локтевом сгибе Сладкая
газировка побежала по венам. Пузырики смеха забулькали в крови.
– Цель операции?
– Так на яхте все скажут… цель и точный маршрут… Ирина… где
моя Ирочка? Не бросай меня, мы начнем сначала, я тебя очень люблю, ну иди сюда…
