– Отлично, Карлуша, – улыбнулся профессор, – если ты такой
молодец, давай вместе праздновать круглую дату. В Москве-то сейчас мороз, снег.
Говорят, это теперь совсем другой город. Может, смотаться мне туда на недельку,
а, Карлуша?
Кролик старательно жевал морковку и глядел на профессора
живыми красными глазками. Натан Ефимович поднес к его мордочке маленький лоток
со свежей водой.
– Выпей, братец, за мой глупый юбилей. Ты спросишь, почему
глупый? Сам не знаю. Я мечтал о собственной лаборатории – вот она. Я хотел
путешествовать по всему миру, видел во сне Лондон, мысленно гулял по Парижу –
таки теперь все это я поимел наяву. И что? Тоскую по Мещанским улицам, по
бандитской Малюшенке, по Трифоновке тоскую, старый идиот, по перекурам и
партсобраниям, по буфету в нашем паршивом НИИ. Девяносто рублей зарплата, мать
твою. Младшему научному сотруднику больше не полагалось. А старшего не давали,
мешала пятая графа. В партию вступил, а все равно не давали. Диссертацию дважды
завернули… Коммуналка на Трифоновке, вонючий подъезд, в котором вечно кто-то
пил, а потом блевал у батареи, индийский чай со слоном и финский сервелат в
заказах на Седьмое ноября….Ну спрашивается, что я там забыл? Двадцать лет
успокоиться не могу, потому и не еду туда в качестве богатого иностранца.
Боюсь. Ну скажи, чего мне неймется? Отличный дом, денег – завались, сын Сережка
закончил Кембридж, процветает, фирму свою открыл в Тель-Авиве. Внуков двое,
чудесные детки, умные, с хорошей хваткой. Только по-русски не говорят.
По-английски и по-французски болтают, засранцы малолетние, а по-русски – ни
слова. Зачем им? Они здесь родились. Иврит их родной язык. Так-то, братец
кролик.
Натан Ефимович тяжело вздохнул, потрепал зверька за ухом,
вытащил руки из резиновых нор, стянул перчатки, снял маску. К боксу примыкала
небольшая комната отдыха. Журнальный столик, пара кресел. Бренер тщательно
вымыл руки, облил кисти дезинфицирующим раствором, достал из кармана белого
халата серебряную плоскую фляжку, уселся в кресло, хлебнул коньяку прямо из
горлышка, закурил и тихонько фальшивым, скрипучим тенорком стал напевать себе
под нос:
После дождичка небеса просторны,
Голубей вода, зеленее медь…
Он забывал слова любимого романса Булата Окуджавы, врал
мелодию, злился на самого себя за сентиментальность, за глупую тоску, которая
ему, шестидесятилетнему профессору с мировым именем, вовсе не к лицу.
– Пустыня… – бормотал он, прихлебывая коньяк, перебивая
самого себя, чужая страна… совсем чужая…
Город Беэр-Шева к пяти был похож на пустыню. Улицы вымерли.
В управлении полиции, которое находилось неподалеку от здания секретной
лаборатории, дежурные слонялись по коридорам, смотрели телевизор, курили, пили
безалкогольное пиво.
У ворот остановился серый спортивный «Форд» с открытым
верхом. Из него вышла молодая пара. Светловолосые, в темных очках, в дорогих
спортивных куртках, они заговорили очень возбужденно по-немецки, перебивая друг
друга.
– В чем дело? – поинтересовался по-английски дежурный
офицер.
– У меня вытащили бумажник здесь в кафе за углом, – молодой
человек перешел на английский, – там все мои документы, кредитные карточки,
водительские права.
– В каком именно кафе? – спросил офицер. –Сейчас все
закрыто.
– Это случилось часа два назад, но пропажу я обнаружил
позже.
– Вы помните, где именно это произошло? Молодой человек стал
пространно объяснять, где находится кафе. Дежурный принялся заполнять протокол.
– Мы туристы из Австрии, – сообщила девушка, – мы улетаем
через два дня.
– Как вы попали в Беэр-Шеву? Это не туристический город. У
вас есть какие-нибудь документы? – обратился офицер к девушке.
– Мы ехали из Эйлата в Иерусалим… Простите, где у вас туалет?
– По коридору направо.
Девушка удалилась в туалет. Молодой человек продолжал
возбужденно рассказывать, как, по его мнению, могли вытащить бумажник из
кардана куртки и что в этом бумажнике находилось. Офицер достал еще один бланк
протокола.
– Ваша фамилия?
– Мартин Штраус, гражданин Австрии.
Пока заполняли протоколы, вернулась девушка.
– Я бы советовал вам задержаться в городе. Мы постараемся
найти вора по горячим следам. Сейчас вы вместе с нашей патрульной машиной
попробуете отыскать то кафе, – сказал офицер.
Парочка вышла из здания в сопровождении двух полицейских.
Патрульный джип выехал из ворот и последовал за серым-"Фордом". Они
не проехали и сотни метров. «Форд» резко затормозил. Девушка развернулась,
встала во весь рост. В руках у нее оказался автомат. Двое офицеров не успели
опомниться, переднее стекло джипа разлетелось вдребезги, полицейские были
прошиты очередью, которую заглушил мощнейший взрыв. Управление полиции города
Беэр-Шевы взлетело на воздух.
Проливается черными ручьями
Эта музыка прямо в кровь мою.
Натан Ефимович Бренер допел последний куплет романса Булата
Окуджавы, вылил в рот остатки коньяка из серебряной плоской фляги, щелкнул
зажигалкой и услышал жуткий грохот где-то совсем близко.
Завыла сирена. Через минуту в коридоре началась беготня.
Профессор выскочил из бокса, прежде чем закрыть стальную дверь, бросил взгляд
на кролика Карла. Кролик метался по барокамере.
– Господин Бренер… – навстречу по коридору бежал охранник.
– В чем дело? Что происходит? – выкрикнул профессор.
Все здание секретной лаборатории было наполнено истерическим
визгом сигнализации. Рядом, почти у самого уха, что-то хлопнуло, будто пробка
вылетела из бутылки шампанского. Охранник открыл рот и стал медленно падать
прямо на Натана Ефимовича. Профессор подхватил его и увидел, как стекленеют
темно-синие молодые глаза. За охранником возвышался силуэт какого-то странного
инопланетного существа с коротким рифленым хоботом. Резкий запах дешевой
парфюмерии ударил в нос, в горле сильно запершило, глаза заволокли слезы,
голова закружилась.
Краем уходящего сознания профессор успел понять, что перед
ним не инопланетянин, а обыкновенный земной бандит в противогазе.
* * *
Здание акционерного общества «Шанс» возвышалось над старыми
переулками в районе Остоженки, как огромный инопланетный корабль, этакий
летающий фужер из черного стекла. На донышке фужера, в уютном просторном
кабинете президента акционерного общества, шло экстренное совещание.
– Я не вижу в этом ничего странного и тем более абсурдного.
Мирный договор подписан. На ближайшие несколько лет стабильность в регионе
гарантирована. На наших глазах ситуация на нефтяном рынке резко меняется.
Падают цены. Как только будет снято эмбарго, акции компаний, которые успеют
вовремя подсуетиться, резко подскочат. По моим данным, деньги в иракскую нефть
уже вложили «Триумф», «Прометей», «Российский купец», «Галатея», разумеется,
пока тайно, через посредников.
