– Валерий Павлович, я сбегаю в супермаркет, пока вы тут
возитесь, сообщила она шепотом, – я ведь так и не успела купить никакой еды.
Он аккуратно вытащил плоский блестящий кругляшок с тонкими
проводками из-за батареи центрального отопления и вскинул глаза на Алису:
– Половина второго ночи. Не время ходить по магазинам.
– И все-таки я пойду. У нас здесь круглосуточный супермаркет
в двух шагах.
– Ну, давайте. Я подожду, – легко согласился Харитонов.
Оставшись один, он прошелся по квартире, размышляя, как
лучше воспользоваться внезапным уходом хозяйки. С «жучками» он уже разобрался.
Квартира как прослушивалась, так и будет прослушиваться, только уже не олухами
из МОССАДа, а его людьми. Одного олуха час назад сняли по его наводке ребята из
ФСК. Второго ищут и скоро найдут.
В квартире был беспорядок. Хозяйка еще не успела разобрать
вещи после возвращения. На стуле у ее тахты висели джинсы. Взгляд Харитонова
наткнулся на бумажный прямоугольник, который валялся у ножки стула. Он поднял.
Это была визитная карточка, выпавшая, вероятно, из кармана джинсов.
«Посольство Соединенных Штатов Америки в Израиле. Атташе по
связям с общественностью мистер Уильям Баррет. Тель-Авив…» Дальше шел адрес и
шестизначные тель-авивские телефонные номера. С обратной стороны был от руки
написан еще один номер, семизначный. Возможно, московский.
Недолго думая, полковник спрятал визитку к себе в карман.
* * *
Алиса вышла из подъезда, огляделась, спокойно обошла машины,
стоявшие во дворе. Все они были пустыми. Значит, люди Харитонова либо не
приехали еще, либо прячутся где-то дальше, в соседнем дворе. Пустячок, но
приятно.
Алиса отправилась за покупками в половине второго ночи не
только потому, что дома не было никакой еды. Ей стало интересно, кто теперь
дежурит у ее подъезда. Она хотела определить для себя, насколько оперативен
Харитонов. С самого начала закралось подозрение, что теперь за ним стоят уже не
славные органы, а нечто совсем другое. Слишком дорого и элегантно он был одет,
слишком шикарная была у него машина. Да, конечно, КГБ стал теперь иной
организацией, название сменилось, но вряд ли зарплаты сотрудников, даже
полковников, столь велики. Ну никак не верилось в это.
Еще в ресторане она обратила внимание на золотые часы
«Ролекс», тускло поблескивающие на его запястье, заметила платиновый перстенек,
украшающий толстый мизинец. Черный топаз, с диагональю из пяти довольно крупных
бриллиантов. И такие же запонки, такая же галстучная булавка. Скромненько, но
со вкусом.
«А не бандитом ли вы заделались, уважаемый Валерий Павлович?
– подумала Алиса. – Ведь известно, что многие ваши коллеги, отставные майоры и
полковники, идут в охранные структуры. А что обычно охраняют в наше время?
Большие деньги и больших людей».
Снег поскрипывал под ногами, свежий ночной морозец пощипывал
лицо. Было так приятно идти в одиночестве по родному переулку в магазин за
продуктами, молчать, дышать, слушать тишину.
В пустом супермаркете она сосредоточенно выбирала продукты.
Денег осталось совсем мало. На карточке двести долларов, и никаких заначек. Она
все потратила на поездку в Израиль. Сколько времени придется прожить на эти
двести долларов, неизвестно. Вряд ли ей сейчас дадут выйти на работу и взять
очередной заказ.
Вряд ли она вообще когда-нибудь вернется к прошлой
нормальной жизни. Возможно, этих двухсот долларов как раз и хватит до конца…
«Стоп. Прекрати, – одернула себя Алиса, – не раскисай! Никто
не заинтересован, чтобы мы погибли. Мы нужны им живые и невредимые, Ну в самом
деле, почему я так страшно паникую? Что, Карл схватит Максима или меня,
приставит дуло к виску и использует в качестве заложников? И ради этого он
заявится в Москву? Разумеется, нет. Но он может озвереть, когда поймет, что я
его подставила и собираюсь сдать Харитонову. И в общем, он будет прав, потому
что это такое паскудство, такое… Господи, о чем я? Он ведь бандит, террорист,
хладнокровно отправлял на тот свет целые автобусы с заложниками, он спокойно
отравил американца Денниса Шервуда, он держал дуло у моего лба одиннадцать лет
назад. Но не выстрелил… А собственно, почему они все так уверены, что он жаждет
познакомиться поближе со своим сыном? С чего они взяли?»
Она начала тупо убеждать себя, что все это бред и Карл
Майнхофф здесь не появится.
На обратном пути она почти бежала. Ей вдруг стало противно
оттого, что Харитонов сидит в ее квартире, и Максимка может проснуться.
Свернув за угол, не успев войти во двор, она резко
остановилась. В тишине почудились мужские голоса. Она осторожно выглянула из-за
угла дома и заметила два мужских силуэта под фонарем. Один стоял, другой присел
на корточки у какой-то машины. На всякий случай Алиса решила подождать, пока
они уйдут.
Ушли они буквально через минуту. Вернее, убежали. Она едва
успела отступить в темноту между домами, они промчались мимо нее и исчезли за
поворотом в конце переулка.
Подождав для верности еще несколько минут, Алиса направилась
к своему подъезду и машинально бросила взгляд на ту машину, которая стояла на
отшибе, под фонарем и возле которой только что возились двое мужчин.
Это был темно-лиловый «Ауди» полковника Харитонова.
Глава 34
– Не дергайся, – предупредила Инга заложника, – если что,
контейнер упадет и взорвется.
Продолжая вести машину, она одной рукой извлекла из кармана
своей спортивной сумки одноразовый шприц-ампулу и моментальным движением
всадила иглу заложнику в плечо, сквозь тонкий свитер. Он сильно вздрогнул и
через минуту потерял сознание.
Машина ехала вверх по горной дороге со скоростью сто
километров в час. Снег залеплял ветровое стекло. Седан поднимался все выше в
горы, дорога становилась скользкой, извилистой. Вверху стрекотало несколько
полицейских вертолетов.
– Инга, не делайте глупостей, – заговорило переговорное
устройство в машине, – если с контейнером что-то произойдет, вы первая
пострадаете. Через тридцать минут после заражения ваша кожа и слизистая
покроются язвами. Уродливыми, очень болезненными волдырями. То же самое
произойдет внутри вас. Будут поражены легкие, печень, лимфатические узлы. Вы
станете кашлять кровью. Температура поднимется выше сорока. Ваше тело
превратится в одну сплошную гноящуюся язву. Прежде чем вы умрете, вам придется
страшно мучиться не меньше сорока восьми часов. Ни один наркотик не снимет
боль.
Инга узнала голос профессора Бренера и тихо рявкнула:
– Заткнись, еврейская морда!
– Инга, что с заложником? – произнес уже другой, незнакомый
голос.
