— Это настоящий снимок призрака, леди! Вы видите явление мира духов собственными глазами. Перед вами, следовательно, неоспоримое доказательство того, что призраки среди нас, что жизнь после смерти существует!
— Ой, можно посмотреть? — просит леди справа от нас.
— Конечно! Мадам, всего десять пенсов — и снимок ваш! Изумите своих родных и друзей! Я сделал эту фотографию во время спиритического сеанса в Бристоле. — Он понижает голос почти до шепота. — То, что я видел, изменило мою жизнь — призраки среди нас!
Дамы в изумлении перешептываются. Одна достает кошелек.
— Мне бы хотелось иметь такое доказательство, будьте любезны.
— Выбирайте любую, мадам.
Я подталкиваю подруг.
— У нас нет на это времени. Нам нужно…
Властный голос раздается за нашими спинами.
— Не верьте его болтовне, дорогие леди! Это всего лишь оптический трюк, ничего больше.
Элегантный джентльмен с гривой черных волос, тронутых сединой, и аккуратной эспаньолкой выходит вперед. Вокруг его глаз и рта залегли глубокие морщины, он опирается на трость, но хотя он гораздо старше того человека, который явился мне в видении, я ничуть не сомневаюсь: это и есть тот, кого мы ищем, доктор Теодор Ван Риппль.
— Это он, — шепчу я Энн и Фелисити.
Доктор, прихрамывая, подходит ближе.
— Эти изображения — такие же призраки, как вы или я. Это результат того, что фотоснимок слишком долго лежал в ванночке с химикатом. Фокус, понятно?
— Так вы называете меня лжецом, сэр? — фыркает мистер Смит.
Джентльмен слегка кланяется.
— Вы уж простите меня, сэр, но я не могу допустить, чтобы эти добросердечные, доверчивые леди стали жертвами обмана.
Мистер Смит не готов отказаться от своей малой поживы.
— Леди, я вас уверяю, я видел эти призраки собственными глазами! Это настоящее доказательство, говорю вам!
Но поздно. Леди поворачивается и уходит, покачивая головой. Остальные придвигаются поближе. Им все еще хочется верить.
Фелисити подбирается к доктору Ван Рипплю.
— Это действительно так, сэр?
— О, да. Именно так. Я неплохо разбираюсь в иллюзиях. Я и сам умею строить целые миры с помощью дыма и зеркал. Я по профессии иллюзионист. Вообще-то я буду выступать сегодня вечером. Только очень недолго, — с горечью добавляет он. — Но у меня есть для вас особенное представление.
Он сует руку в карман и достает колоду карт.
— Вот. Сейчас покажу. Возьмите карту. Любую, какую пожелаете. Можете показать ее подругам, но не показывайте мне.
Я оглядываюсь, вытянув шею, но пока что не вижу мисс Мак-Клити, поэтому выбираю карту — туз пик — и показываю ее Энн и Фелисити, а потом прячу в ладони. Доктор передает колоду мистеру Смиту.
— Не затруднит ли вас перетасовать эти карты, дорогой сэр?
С немалым раздражением мистер Смит тасует карты. Потом он возвращает колоду доктору Ван Рипплю, а тот еще и еще раз ее тасует, продолжая вежливую болтовню, как прирожденный актер. Наконец он накрывает колоду рукой в белой перчатке и провозглашает:
— Вы выбрали туз пик, дорогая леди. Не так ли?
Я изумленно показываю ему туза.
— Как вы это делаете?
Его глаза вспыхивают.
— Законы магии лучше не обсуждать, дорогая. Потому что как только мы поймем суть иллюзии, мы сразу же перестанем в нее верить.
— Да у него все карты меченые, — негодующе фыркает мистер Смит. — Чистое надувательство!
Доктор Ван Риппль касается шляпы — и в его ладони появляется лягушка. Она прыгает на плечо ошарашенного мистера Смита.
— Ах ты, скользкая тварь!
Фотограф едва не переворачивает свой стол, пытаясь стряхнуть лягушку. Толпа хохочет.
— Ох, виноват, — говорит доктор Ван Риппль. — Наверное, нам лучше отойти куда-нибудь.
Доктор идет вперед, ведя нас мимо разных экспозиций: нарисованная голова турка выплевывает из механического рта листочки с предсказаниями; танцовщица держит на плече огромную змею и сама медленно извивается по-змеиному; мужчина с чучелом птицы предлагает взглянуть на чудеса музея естественной истории. Я замечаю даже мадам Романофф, провидицу, иначе именуемую Салли Карни, — она приглашает публику на свой сеанс. Я однажды встречалась с этой фальшивой спиритуалисткой и случайно увлекла ее за собой в сферы. Наши взгляды пересекаются — и Салли резко умолкает.
Доктор Ван Риппль останавливается перед статуей Осириса, промокает вспотевший лоб носовым платком.
— Наш мистер Смит — не более чем фото-фокусник, можно сказать.
— Зато ваш трюк с картами производит впечатление! — говорит Энн.
— Вы слишком добры. Позвольте мне представиться как следует. Я — доктор Теодор Ван Риппль, иллюзионист, ученый и джентльмен, к вашим услугам.
— Как поживаете? Я — Джемма Доуд, — говорю я, называясь девичьей фамилией матушки.
Энн представляется:
— Нэн Уошбрэд.
А Фелисити превращается в «мисс Антроуп».
— Доктор Ван Риппль, мне приходилось о вас слышать, насколько я помню, — начинаю я. — Уверена, моя матушка посещала ваше представление.
В его глазах вспыхивает любопытство.
— А! Здесь, в Лондоне? А может быть, в Вене или в Париже? Я выступал и перед принцами, и перед народом.
— Полагаю, это было здесь, в Лондоне, — как бы пытаюсь вспомнить я. — Да, и она говорила, что это было самое изумительное представление. Она была ошеломлена вашим талантом.
Доктор просто светится от моей лести.
— Прекрасно! Прекрасно! Скажите-ка, которая из иллюзий понравилась ей больше — исчезающая кукла или рубиновый дым?
— А… да, э-э… кажется, и то, и другое.
— Это мои главные трюки. Замечательно! — он вытягивает шею, оглядывая толпу. — А ваша матушка сегодня тоже здесь?
— Боюсь, нет, — отвечаю я. — Но я точно помню, как она говорила об одной иллюзии, потрясшей ее сильнее прочих. Это был номер с красивой леди, которую вы ввели в транс и велели что-то написать на грифельной доске.
Доктор Ван Риппль смотрит на меня настороженно. В его голосе появляется холодок.
— Иллюзия, о которой вы говорите, принадлежит моей помощнице. Она была чем-то вроде медиума. Но я больше не включаю в программу этот номер — после ее трагического исчезновения три года назад.
— Она исчезла прямо во время представления? — спрашивает Энн.
— Боже мой, нет! — отвечает доктор Ван Риппль.
Он поправляет воротник, и я догадываюсь, что в свое время он был истинным щеголем.
