Крупная, ширококостная девушка с грубой кожей, покрытой ожогами, становится рядом с Пиппой. Я помню, как разговаривала с ней в сферах. Бесси Тиммонс. Такую мне не хотелось бы видеть на стороне моих врагов.
Бесси окидывает нас подозрительным взглядом.
— Что, все в порядке, да?
— Да, Бесси. Это мои подруги, те самые, о которых я вам рассказывала, — с гордостью сообщает Пиппа.
— Так это те, которые забрали магию из Храма и бросили тебя здесь? — фыркает Бесси.
— Но ты же видишь, они вернулись!
Пиппа, сияя, обнимает Фелисити. Бесси это не нравится.
— Я бы на твоем месте не радовалась уж так-то. Они ведь не затем пришли, чтобы остаться с нами.
Пиппа грозит ей пальцем, как школьная учительница.
— Бесси, помни наш девиз: «Изящество, сила, красота!» Леди должна быть милой, когда приветствует гостей.
— Да, мисс Пиппа, — с покаянным видом отвечает Бесси.
— Но, Пиппа… где же ты была? Я хочу знать все! — восклицает Фелисити, сжимая Пиппу в объятиях.
Я понимаю, что и мне надо бы обнять Пиппу, как это делают Фелисити и Энн, но я вижу только тревожащие глаза и острые зубы и боюсь.
— Я все вам расскажу. Но давайте зайдем. Здесь уж очень холодно.
Пиппа берет за руки Энн и Фелисити и увлекает их к замку. Бесси Тиммонс, ворча, следует за ними. Остальные девушки тянутся цепочкой, а я замыкаю шествие.
Пиппа отодвигает железную задвижку на покоробившейся деревянной двери. Сквозь щели свисают сорняки.
— Вот и пришли, — говорит Пиппа, распахивая дверь. — Мы дома.
Похоже, в свое время это была прекрасная крепость, но теперь это всего лишь груда древних кирпичей, скрепленных ползучими растениями вместо известкового раствора. Стены густо поросли мхом. Пахнет сыростью и гнилью. Хрупкие маргаритки, засохшие прямо на корню, торчат между плитами. Единственное, что здесь хорошо растет — белладонна. Ее ядовитые пурпурные цветы висят над нашими головами как маленькие колокольчики.
— Так это тут ты с тех пор…
Я умолкаю, не дав сорваться с языка слову «живешь».
— Где ты была все это время?
— Вот это — все, что мне осталось. Рассыпающийся замок леди Шелот.
Пиппа смеется, но это пустой, бессмысленный смех. Она касается сложной резьбы, покрывающей камин. Там изображено нечто вроде ликов святых, почти стертых временем.
— Но вы и сами видите, когда-то это место было волшебным и прекрасным.
— И что с ним случилось? — спрашивает Энн.
Пиппа бросает на меня свирепый взгляд.
— О нем забыли.
Фелисити отодвигает потертый гобелен, за которым скрывается винтовая лестница.
— А это куда ведет?
— В башню, — отвечает Пиппа, задумчиво улыбаясь. — Там мое любимое место, потому что оттуда все видно на много миль вокруг. Я даже видела, как вы повернули на тропинку. Вы выглядели такими веселыми…
Улыбка Пиппы тает, но она тут же сооружает на лице новую.
— Показать вам?
Мы следом за ней поднимаемся по старомодной винтовой лестнице. Высоко над нами с гнилых потолочных балок свисает паутина. Серебристые нити поблескивают от севшей на них влаги. Несколько невезучих существ нашли там свой конец. В центре паутины лежат их неподвижные тельца, и к ним подбирается паук.
Я опираюсь рукой о стену. Лианы тянутся к пальцам. Испуганная, я отшатываюсь и поскальзываюсь на раскрошившихся камнях. Пиппа бросается ко мне и хватает за руку, не давая свалиться вниз.
— Эй, постой немножко на месте, успокойся, — говорит она.
И тут мы с изумлением видим, как лианы опутывают камень, словно армия захватчиков. Стены замка стонут от напряжения, и я боюсь, что строение вот-вот рухнет прямо на нас. Но через секунду все замирает, и вокруг появляется множество новых отростков.
— Что это такое? — шепчет Фелисити.
— Земля каждый день поглощает по кусочку замка, — грустно отвечает Пиппа. — И скоро нам, я полагаю, придется искать новое убежище.
Она отпускает мою руку.
— Ты в порядке, Джемма?
— Да. Да, спасибо.
— Я второй раз спасаю твою жизнь, — напоминает Пиппа. — Ты помнишь, как это было впервые? Водяные нимфы едва не уволокли тебя в глубину, но я тебя вытащила.
Мне кажется, что между нами лежит открытая бухгалтерская книга.
Насчет башни Пиппа права: она потрясает. С вершины мы видим весь путь, который только что прошли, — Пещеры Вздохов, оливковые деревья, окружающие сад, голубое небо и огненный закат. Мы видим и то, что находится дальше, за Пограничными землями, — там прижались к горизонту темные зимние облака и вытянулась бесконечно длинная стена.
— Это дорога к Зимним землям, — говорит Пиппа, отвечая на мой незаданный вопрос.
Черно-серую клубящуюся массу туч прорезает молния. В темноте взвивается нечто вроде красного фонтана.
— Мы уже дважды такое видели, — говорю я. — Ты знаешь, что это?
Пиппа качает головой.
— Иногда бывает. Нам лучше спуститься. Вэнди испугается, бедняжка.
— Вэнди — кто это? — спрашивает Энн.
Пиппа впервые улыбается по-настоящему. Ее глаза становятся фиолетовыми, и я вспоминаю ее такой, какой она была прежде, веселой и прекрасной, радовавшейся новым перчаткам или какой-нибудь романтической истории.
— О, это просто ужасно, я ведь не познакомила вас с моими новыми подругами!
Пиппа ведет нас вниз, в увешанную гобеленами комнату, мрачную, как склеп. Здесь нет свечей, нет ламп, нет огня в гигантском очаге. Однако фабричные девушки чувствуют себя как дома. Бесси растянулась на древнем диване, среди опутавших его сорняков. Ее подруга Мэй сидит на полу, заплетая косу другой девушке, которую, видимо, зовут Мерси, потому что Мэй то и дело повторяет: «Мерси, сиди спокойно!» Еще одна девушка, на вид моложе остальных, сидит в углу, глядя в пространство перед собой. Я невольно смотрю на раны, на призрачно-бледные лица…
— Чего ты на них уставилась? — зло бросает Бесси, заметив мой взгляд.
Я краснею и радуюсь, что в полутьме этого не видно.
— Извини. Просто когда я видела вас в последний раз…
— Мы думали, вы пошли за девушками в белом в Зимние земли и пропали навсегда, — перебивает меня Фелисити.
— Да, они познакомились с теми вампиршами, — сообщает Пиппа, устраиваясь на полуразвалившемся троне.
— И что дальше? — едва дыша, спрашивает Энн.
— Я как раз об этом и хотела вам рассказать. Случайно я оказалась на той же тропе, я чувствовала себя ужасно, меня переполняло отчаяние.
