Картик злобно топает ногой.
— Амар!
Фоулсон щурится, глядя на него.
— Амар сражается на стороне этих тварей? Да я его на куски порву!
— Нет, — бормочет Картик.
— Он больше не один из нас, брат. Он сам это выбрал, — говорит Фоулсон, и в его голосе слышится оттенок сожаления.
Аша вытаскивает кого-то из воды. Существо ранено… это Неела. Мы поднимаем ее на борт, и она извергает из себя воду.
— Отпусти меня, — хрипит Неела, видя, что ее держит Аша.
Она быстро меняет свое пыльно-лиловое тело на облик Аши, потом на мой, потом превращается в Креостуса и снова в себя, без малейших усилий. Как будто ее тело действует самостоятельно, не подчиняясь ей.
Голос Аши звучит твердо:
— Ведь это ты убила кентавра?
Неела кашляет, выплевывая воду.
— Не понимаю, о чем ты. Ты лгунья.
Глаза Филона понимающе вспыхивают.
Аша не намерена отступать.
— Ты вложила ему в руку маковый цветок хаджинов, чтобы во всем обвинили нас.
На этот раз Неела не пытается отрицать.
— Ну и что с того?
— Зачем ты это сделала? — резко спрашивает Филон.
Горящий лес бросает танцующие тени на странные черты его необычного лица.
— Нам нужен был повод для войны! Ты бы не начал ее без этого!
— И потому ты придумала причину?
— Я ничего не придумывала! Причина была всегда! Причина и цель! Сколько мы уже живем без собственной магии? Как долго еще они отказывались бы дать ее нам? Они захватили все! А этих грязных неприкасаемых возвысили над нами! Но ты бы ни за что не ввязался в схватку. Ты всегда был слабаком, Филон!
Глаза Филона загораются.
— И ты так страстно желала этого, что готова была убить своего?
Неела пытается сесть.
— Нельзя двинуться вперед, не заплатив за это, — с вызовом произносит она.
— Цена оказалась слишком высока, Неела.
— Один кентавр за власть в сферах? Это очень дешево.
— Нам следовало заметить настоящую опасность, вместо того чтобы гоняться за тенями. А теперь мы остались бездомными. Наши люди мертвы. Наше единство разрушено. Прежде у нас было хотя бы это…
Неела ничуть не сожалеет ни о чем.
— Я сделала то, что было необходимо.
— Да, — мрачно произносит Филон. — Как и я теперь.
Неела дрожит всем телом; ее губы становятся синими, как ягоды винограда.
— Она слишком потрясена, — говорю я. — Кто-то должен побыть с ней.
— Пусть умрет, — говорит Филон.
— Нет, — возражаю я. — Мы не можем этого допустить.
— Я с ней останусь, — вызывается Аша.
— А что, если эта неприкасаемая убьет Неелу? — спрашивает кентавр.
Голос Филона звучит холодно, его стеклянистые глаза словно затянулись льдом.
— Значит, это та цена, которую она заплатит за свое преступление.
Я смотрю на Ашу, надеясь получить подтверждение, что она не собирается расправляться с Неелой, но на лице неприкасаемой не отражается никаких чувств.
— Я останусь с этой меняющей облик, — повторяет Аша.
— Ты ничего с ней не сделаешь, Аша? — спрашиваю я.
Следует короткая пауза. Потом неприкасаемая склоняет голову.
— Я даю тебе слово.
Я замечаю, что сдерживала дыхание, и втягиваю воздух.
— Я позабочусь о ней, хотя мне и не хочется этого делать, — добавляет Аша, и в ее темных глазах отражается оранжевое пляшущее пламя. — А когда ты сделаешь свой выбор, леди Надежда, мы, неприкасаемые, хотели бы обрести голос. Мы слишком долго молчали.
Мы собираем своих сторонников, пусть их и совсем немного, может быть, около сорока. Филон и лесные жители запасаются оружием. Его тоже мало — лук, два десятка копий с лезвиями на концах, щиты и мечи. Это примерно то же самое, что пытаться взять здание Парламента, имея в распоряжении наперсток пороха. Мне отчаянно хочется иметь при себе тот кинжал, что унесла Цирцея.
— Как нам лучше всего добраться до места? — спрашиваю я.
— Всадники направились к Пограничным землям, — сообщает Филон.
Фелисити восклицает:
— Пиппа!..
— Мы не можем ее спасти, — говорит Картик.
— Не указывай мне, что я могу, а чего нет, — огрызается Фелисити.
Я оттаскиваю ее в сторонку. Мы стоим у самой воды, на которой покачиваются две маленькие лодки.
— Фелисити, мы должны как можно быстрее добраться до Зимних земель. А Пиппу увидим потом.
— Но может быть уже слишком поздно! — умоляюще произносит Фелисити. — Она ведь не знает, с чем ей предстоит столкнуться! Мы должны ее предупредить!
— Бедная Пиппа, — поддерживает ее Энн.
Я думаю о сожженном саде, об окровавленных флагах, которые мы видели вдоль берега реки, о лесном народе, вынужденном бежать из своего дома. Я готова все сделать ради спасения Пиппы от подобной судьбы. Но риск слишком велик. Твари Зимних земель могут уже поджидать нас там. А насколько мне известно, Пиппа давно вошла в их компанию.
— Мне очень жаль, — говорю я, отворачиваясь.
— Ты жестокая! — кричит Фелисити мне в спину.
Она плачет. Я знаю, что поступаю правильно, однако от этого не легче, и я предполагаю, что это неизбежная часть событий.
Я остаюсь с Филоном, лесными жителями и хаджинами, готовыми к битве. Они вносят на борт корабля свое оружие. Один из неприкасаемых прилаживает на искривленную спину колчан со стрелами, и кто-то из лесных жителей помогает ему. Кентавры предлагают сесть на них тем, кто пожелает ехать верхом.
Ко мне подбегает Энн, бледная, вне себя.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Она велела не говорить тебе, но я не могу… Фелисити. Она сбежала, чтобы предупредить Пиппу.
Одна маленькая лодка исчезла.
— Мы должны ее догнать, — говорю я.
— Мы не можем, — возражает Картик, но я уже двинулась с места.
— Я не хочу терять Фелисити. Она нужна нам. Она нужна мне.
— Я с вами, — заявляет мисс Мак-Клити.
— Я тоже, — откликается Энн.
Картик качает головой.
— Ты сумасшедшая, если думаешь, что пойдешь без меня.
— Да, я сумасшедшая, — говорю я. — Но ты уже давно это знаешь.
Картик пытается возразить, но я заставляю его умолкнуть, внезапно поцеловав.
