– Продолжать торг! – рокочущим голосом приказал он, не глядя на лысого. Выговор вождя напоминал манеру речи шахтеров Коп-Копа, но был более грассирующим, рваным, задыхающимся.
– Как изволите, князь Бордим, – пролепетал аукционист, улыбаясь так, словно уголки его губ насильно тянули веревками. – Ставка за звероморфа – великолепный самоцвет, известный как Отзвук Эха! Раз!
Толпа охнула в едином порыве. Гул-старик смачно и демонстративно сплюнул на дно арены, развернулся и ушел, по-хамски расталкивая зрителей широкими плечами. Крумм едва слышно втянул воздух носом, еще не решаясь поднять головы.
– Два! – раздалось над помостом, а бронзовый молоточек снова указал на Витю.
Свет, лившийся из прожекторов под потолком каверны, стал нестерпимо ярким и горячим. Гудение моторов Локо утихло, словно весь грот осознал, сколь необычный торг происходит сейчас на одной из площадок, и решил узнать финал этой драматической истории. Князь Следопытов оставался неподвижен, пристально изучая наших героев.
– Тогда, если никто не против… И не собирается поднять ставку… – Будто намеренно растягивая время, распорядитель медленно занес руку над гонгом. – Отзвук Эха за кошку-звероморфа… Три, продано!
Протяжно звякнула бронза.
И окружающие звуки тут же вернулись – разом, как тонна воды сквозь прочищенный затор в бетонном русле. Обрушились на ребят и Крумма, и те совсем не сразу поняли, что вокруг них ликуют и арсилиты, и гулы. Зеваки и участники радовались зрелищу, какое увидишь не каждый Торг, а самые простые и наглые даже похлопывали Витьку по плечам.
Киртана наконец повернула голову. Медленно, будто у кошки затекла шея. Взгляд ее безошибочно нашел в толпе брата… затем переместился к ребятам, еще не поверившим в успех, растерянным и оглушенным. А потом Настя вдруг заметила, как из светло-зеленых глаз саблезубой кошки полились слезы. На полосатых щеках сверкнули две влажные полоски, а затем звероморф чуть заметно поклонилась (увидеть это мог только самый зоркий и наблюдательный ловкач)…
– Забирайте покупку, юные арсилиты, – предложил лысый аукционист, пряча гонг и молоток в просторные карманы фартука. – Но прошу немного обождать. Сейчас мы наденем на эту припадочную намордник и цепи, а также снимем взрывное устройство…
– Не нужно намордника, – яростно замотал головой Димка, начиная проталкиваться к помосту. Крумм последовал за ним, следом потянулись Витя с Настей. – И цепей не нужно!
По приставной лестнице дети и кот торопливо взобрались на сцену, где Витя небрежно сунул Отзвук Эха в потные руки ведущего торгов. Тот, опешив от внезапного нежелания покупателей пеленать опасную хищницу, с подозрением вынул из-за пазухи монокль. Изучив подлинность драгоценности и сопроводительного документа, молча и почтительно передал камень одному из подручных Измельчителя.
– Ты, дядя, ничего не забыл? – резко (быть может, даже излишне резко, но его можно понять) спросил Дима, привлекая внимание бритоголового. И даже хлопнул гула по спине.
Подземник, еще не пришедший в себя от необычности произошедшей сделки, сонно обернулся. И никто из ребят или животных, к сожалению, не обратил внимания, что грозный князь Глиняных Следопытов все еще стоит перед троном, изучая юных «арсилитов» из-под редких светлых бровей. А на его левом плече, проворный и шустрый, восседает пепельно-черный ловкач, с младенчества прислуживавший лидеру клана. Крохотными пальчиками оттянув край маски, мохнатик что-то торопливо бормотал в ухо властителя. И с каждым новым словом ледяные глаза того сверкали все ярче.
– Да, разумеется! – Распорядитель наконец встрепенулся, снимая с пояса ошейник-ретранслятор, принадлежавший Киртане. – Вы уверены, что цепи не нужны?..
Но мальчик не ответил, вызывающе встав к гулу спиной.
И вдруг услышал, как тихонько всхлипнула Настя. Обеспокоенно заглянул ей под капюшон, проверяя, не собирается ли она заплакать. Но девочка жестами дала понять, что в глаз что-то попало. А затем молча указала на Крумма и Киртану, замерших напротив друг друга. И тут Димка понял, что ему в глаз, кажется, тоже угодила гадкая соринка. Смахнув непрошеную слезу, он счастливо улыбнулся, по-дружески сжимая локоть сестры…
Низко опустив массивные головы и соприкоснувшись лбами, обе полосатые кошки прижали уши и закрыли глаза. Так, словно вокруг не было ни злобных браконьеров, ни надзирателей, ни охранных бомб. От звериного дуэта долетало едва слышное урчание, усы подрагивали. Покачиваясь, будто в трансе, звероморфы осторожно и мягко терлись носами, и в этой трогательной звериной ласке переплелись радость встречи после мучительной разлуки, братская любовь и неподдельная забота.
Да, мы все ссоримся с родными, это не секрет. Бывает, до хрипоты ругаемся с братьями или сестрами, искренне злимся на родителей, а позже – сами став родителями – время от времени сердимся на своих детей. Но уверяю вас, что все эти ссоры и распри – всего лишь эмоции. Потому что во главе семьи стоят вовсе не злость или обида. Во главе семьи стоит то самое чувство, которое испытывали друг к другу зубастые хищники на помосте рабского торга. Возможно, кто-то из вас еще не ощущал его светлой нежности… а кто-то уже успел позабыть… но я точно знаю – оно существует, рано или поздно наполняя сердца такой любовью к своей семье, близким и родным, что позволяет беспрепятственно проходить и огонь, и воду, и медные трубы…
Наконец Крумм отступил к людям. С мольбой посмотрел на Димку, и тот все понял без лишних указаний. Осторожно (несмотря на полную неподвижность Киртаны и совсем уж человеческий блеск понимания в светло-зеленых глазах) присел на корточки, отстегивая сверток с бомбой и надевая на кошку говорящий ошейник. Витя и Настя подошли ближе. Саблезубая хрипло прочистила горло. Помотала головой, позволяя ретранслятору удобнее устроиться на шее, а затем негромко заговорила низким женским голосом.
– Киртана не знает, кто вы такие, – произнесла она, поочередно взглянув на каждого из близнецов и подставляя загривок, – но отныне жизнь Киртаны принадлежит вам навечно.
– Ой, да что вы… – Витя смутился, от неожиданности обратившись к сестре полосатого друга на «вы» и неловко подбирая слова. – Встаньте, пожалуйста. Это все Крумм… он попросил… сначала мы оказали ему услугу, потом он нам, и теперь…
– Просто нам хорошо известно, – мягко, но настойчиво перебила мальчика Настя, – что такое член семьи, угодивший в неприятности.
Киртана с пониманием кивнула, еще раз низко поклонилась. Крумм последовал ее примеру, выражая глубокую признательность.
Толпа, не спешившая расходиться из-под сцены, не могла поверить своим глазам. Там все громче шушукались, с уважением оценивали поступок покупателей и пытались угадать (на это даже заключали пари), что же за странные арсилиты устроили столь необычное представление. А сами «арсилиты» наконец-то в полной мере осознали, что справились. Смогли добраться до Торжища, сохранить драгоценность, миновать смертельные угрозы, выиграть аукцион и не отступить под напором матерых гулских торгашей!
