— Как у нас дела?
— Я её вижу! Пинцет, скорее! — крикнула Таня. — Куда
подевался этот чёртов пинцет?! А вот он! Все! Зараза!
Таня торжественно подняла вверху руку с пинцетом, в котором
был зажат окровавленный кусок свинца.
— Ну, папочка, посмотри-ка на неё, дуру, гадину, дрянь.
— Таня, ты бранишься, как сапожник, — чуть слышно прошептал
Михаил Владимирович.
— Мм-м… — вместо ответа она вдруг странно, низко застонала и
прикусила нижнюю губу до крови.
— Таня, что? — испуганно прошептал Агапкин, близко глядя ей
в глаза.
Зрачки сузились. Несколько капель крови дрожало в уголке
рта. Он услышал, как глубоко, часто она дышит.
— Ничего, — она расслабленно вздохнула и улыбнулась, —
теперь шьём. Андрюша, принеси ещё свечей, света мало. Папа, ты хочешь сохранить
этот большевистский сувенир? Или можно выкинуть?
— Оставь. Будешь сдавать экзамен по экстренной хирургии,
покажешь, и сразу поставят отлично.
— Так ведь никто не поверит, что я сама вытащила.
***
На улице пальба звучала все реже, тише. Иногда строчили
пулемёты и хлопали отдельные выстрелы.
Михаил Владимирович спал в гостиной, накрытый двумя
одеялами. Забинтованная нога лежала на диванном валике. Таня, Андрюша и Агапкин
пили чай тут же, в углу, у журнального стола. Няня молилась в своей комнате.
Кремль был занят большевиками. Командующий округом полковник
Рябцев вёл переговоры с Военно-революционным комитетом. Он оставался в Кремле
один, среди восставших солдат. Кремль был окружён юнкерами. Отряд под
командованием полковника Данилова стоял у Троицких ворот. От Павла Николаевича
не приходило никаких известий. Телефон молчал.
Глава шестнадцатая
Москва, 2006
В рабочем кабинете, на просторном письменном столе Петра
Борисовича Кольта, были разложены портреты Светика, цветные и чёрно-белые, в
мягких коричневатых тонах, стилизованные под старину. Светик в балетной пачке
сидит на прямом шпагате. Светик на гнедом жеребце, в костюме для верховой езды.
В вечернем платье. В майке и трикотажных шароварах у балетного станка. Видны
капельки пота на лбу и тёмные мокрые пятна под грудью, на майке.
К каждому снимку было подколото скрепкой несколько рисунков,
карандаш, пастель, акварель.
— У неё нет времени позировать, — объяснила Наташа, — мы
заказали десяти художникам срисовать фотографии в разных стилях, в разной
технике. Ты должен выбрать.
— Что? — спросил Пётр Борисович и сильно сжал виски
ладонями.
У него раскалывалась голова. Он не спал всю ночь. Он в
десятый раз вспоминал разговор с Агапкиным и пытался убедить себя, что старик
бредит. Невозможно представить Ивана в роли убийцы, отравителя. Зубов разумный,
трезвый, крайне осторожный человек. Он профессионал. Допустим, Лукьянов
категорически отказался от сотрудничества. Ну и что? Поговорили и разошлись.
Убивать зачем?
Всю ночь Пётр Борисович так беспокойно вертелся в постели,
что сонная Жанна, прихватив подушку, ушла спать на диван в гостиную.
Когда утром у себя в приёмной Пётр Борисович увидел Наташу,
он на миг пожалел, что не носит с собой пистолета или хотя бы газового
баллончика.
— Иди, я сейчас, — сказал он, пропустил её в кабинет и
плотно закрыл дверь.
— Простите, Пётр Борисович, я пыталась объяснить, что вы
сегодня весь день заняты, — смущённо прошептала ему на ухо секретарша.
— Ничего, Тома, всё в порядке. Ты не виновата. Минут через
двадцать зайдёшь и напомнишь, что мне пора выезжать в Кремль, на экстренное
совещание у президента. Или нет, лучше скажи, что я улетаю.
— Куда?
— В Канаду. На Баффинову Землю. На остров Маврикий. В
Мапуту.
— Мапута — это где?
— В ЮАР. Неважно. Можешь назвать любую точку мира, только
подальше от Москвы.
— Пётр Борисович, мне кажется, лучше всё-таки совещание в
Кремле.
— Ладно. Как знаешь. Через двадцать минут, не позже, поняла?
Слушай, у тебя анальгину или чего-нибудь от головы нет?
Тома дала ему таблетки. Он проглотил сразу две, не запивая,
и вошёл в кабинет.
— Светик хочет, чтобы ты отобрал самые лучшие рисунки для
книжки. Она сказала, если что-то тебе особенно понравится, можно увеличить,
взять в рамку и повесить здесь, в твоём кабинете.
— Хорошо. Оставь, я посмотрю.
— Смотри сейчас. В издательстве ждут.
— Послушай, но я не специалист, я, кажется, дал достаточно
денег, чтобы книгу оформляли профессиональные художники.
— Светик считает, что у тебя безупречный вкус и гениальное
коммерческое чутье.
Пётр Борисович покорно кивнул и стал перебирать картинки на
столе.
«Поговорили и разошлись. Убивать зачем? Ведь это надо было
заранее достать и взять с собой на встречу яд, не простой, не случайный, а из
разряда сверхсекретных, из тех, которые разрабатываются в закрытых лабораториях
спецслужб, не оставляют следов в организме и создают достоверную картину
естественной смерти. Яд скрытого действия, так, кажется, их называют?»
— Вот, вот на эту картинку обрати внимание! Смотри, она
здесь настоящая сказочная фея, прямо как будто сияние из глаз.
Он вздрогнул. Голос Наташи звучал у самого уха. Наташа уже
не сидела в кресле, напротив, а стояла у него за спиной.
— Да, очень хорошая картинка, просто замечательная, —
согласился Кольт.
«На самом деле, я не прослушивал все разговоры. Мне было
некогда и лень. Я привык полностью доверять Ивану, иначе ведь невозможно.
Глупый старик заразил меня своей профессиональной паранойей, теперь вот голова
раскалывается, таблетки не действуют».
— Первую презентацию, закрытую, для узкого круга, можно
провести во дворце графа Дракуловского, его как раз недавно отреставрировали.
Там чудный парк, свежий воздух, можно устроить все в классическом русском
стиле. Простые закуски — икорка, грибочки маринованные. Народный хор в
костюмах, цыгане с медведем, катания на санях.
— Наташа, там музей. — Кольт закрыл глаза и принялся опять
разминать виски.
— Ну и что? Я уже говорила с директором, вполне нормальная
тётка, просит недорого. Петя, у тебя головка болит? Бедненький. Давай
помассирую.
