Прикинув на глаз, где здесь середина, я остановилась, оглядываясь по сторонам, и вдруг поняла, что вообще никогда не знала, что находится в этом здании. Пока я размышляла, меня откровенно разглядывал парень моего возраста, очевидно вышедший покурить. Симпатичный, даже смазливый. В другой раз я бы попробовала предпринять какие-то действия, но сейчас все мысли были заняты Оскаром и предстоящим разговором. Я вдруг почувствовала, как к горлу подкатывает комок, ладони становятся влажными и крутит живот. Я дико волновалась и ничего уже не хотела. Может, стоит позвонить и сказать, что мне пришлось срочно уехать? Ну да, я для этого мучилась в метро целый час!
Вдруг между лотками для туристов открылась дверь. Я бы ее ни за что не увидела: она совершенно не выделялась на фоне стены. Оскар вышел из нее, мгновенно нашел меня взглядом и помахал, приглашая войти. Я кивнула, стараясь не думать о том, насколько сногсшибательно он сегодня выглядит, и не пялиться на него в открытую. И ведь вроде ничего особенного: джинсы и черная рубашка с закатанными рукавами! Там, в палате, было темновато, да и я сама была не совсем адекватна, так что его лицо почти стерлось из моей памяти.
Сейчас, идя ему навстречу, я могла разглядеть его. Высокие скулы, на щеках — легкая щетина, губы, в любой момент готовые изогнуться в усмешке. Он больше напоминал какого-то средневекового герцога, чем жителя современного Петербурга.
Когда я наконец подошла к нему, Оскар мягко подтолкнул меня в спину, поторапливая, и мы очутились внутри. Было темно, но не слишком — откуда-то сочился свет, и я могла видеть лестницу впереди, да и он, взяв меня за руку повыше локтя, уверенно вел наверх.
— Где мы?
— Это НИИД — Научно-исследовательский институт имени Дарвина.
— Что-то я о таком не слышала! — удивилась я, стараясь успеть за его быстрым шагом.
— А о нем вообще мало кто слышал.
Мы прошли еще один лестничный пролет в темноте и явно не собирались останавливаться.
— Как-то не похоже на институт, — с сомнением заметила я, стараясь на бегу оглядеться по сторонам.
— Это черный ход.
— Почему не парадный? — искренне удивилась я.
Оскар едва заметно улыбнулся уголками губ и бросил на меня быстрый оценивающий взгляд:
— Потому что для вас так будет лучше, поверьте мне.
Наконец мы подошли к очередному этажу, и он открыл дверь в коридор. Тут уже все больше напоминало современный офис: евроремонт, двери под красное дерево… Или и правда красное дерево?! Я едва успевала крутить головой по сторонам, стараясь запомнить все — кто знает, вернусь ли я еще сюда? Оскар затормозил у какой-то двери, постучал и сразу вошел — я даже не успела прочитать табличку и понятия не имела, к кому это мы так бесцеремонно ввалились.
Кабинет был большой. По углам — черные кожаные кресла, в которых чувствуешь себя совершенным ничтожеством, потому что утопаешь и заваливаешься назад. Какая-то чернобыльская пальма в кадке — с радостным черным стволом и позитивной кроваво-красной верхушкой. Посреди кабинета стоял огромный черный стол в стиле «ампир» — весь резной, вместо ножек — лапы. На стене за ним, там, где у обычных людей портрет президента, висел другой — пожилой мужчина с бородой как у Толстого и усталыми глазами. Судя по всему, это был Дарвин.
— Шеф, — окликнул Оскар Хозяина кабинета, и я наконец перестала оглядывать стены. Возможно, сейчас передо мной сидел самый важный человек в моей жизни! Надо было постараться произвести на него хорошее впечатление раньше, чем он меня разглядит.
Я опустила глаза и немного прищурилась, стараясь присмотреться к загадочному начальнику Оскара. В высоком резном красном кресле сидел смазливый парень, разглядывавший меня на улице.
Челюсть у меня просто отвисла и, кажется, стукнула об их шикарный пол. Судя по лицу Шефа, именно такой реакции он и ожидал. Может быть, это розыгрыш? Я покосилась на Оскара — нет, непохоже, он был как всегда серьезен. Зато молодой человек передо мной издал короткий смешок и встал, заправив руки в карманы. Вид у него был вполне официальный: черные брюки, черный галстук-селедка, белая рубашка с закатанными рукавами. Это у них тут мода такая? Хоть я и собиралась произвести благоприятное впечатление, я не смогла совладать с эмоциями и издала недовольный писк. В открытую говорить, что я о нем думаю, у меня не хватило духа, а просто проглотить ситуацию не позволяла гордость.
Меж тем парень вышел из-за стола и сел на него прямо передо мной, задумчиво потирая подбородок рукой.
— Вот, — Оскар отошел от меня и присел на стол рядом с ним — отношения у них явно были панибратские. Как два рентгеновских луча, они разглядывали меня сантиметр за сантиметром. Я решила, что ничем не хуже, и стала в свою очередь разглядывать Шефа. На вид ему было не больше моих лет, кожа светлая, будто никогда не знавшая загара. Глаза — ярко-голубые, волосы — светло-русые. Лицо в целом было приветливым, на губах замерла легкая усмешка — видимо, он все еще смеялся в душе над моим удивлением, — глаза только неожиданно серьезные, усталые и… старые. Сколько же ему лет на самом деле? Не бывает у молодого мужчины такого выражения глаз, начальником чего бы он там ни был! Рядом с Оскаром он казался совсем молодым, почти юным.
— Хм, — задумчиво протянул он, продолжая потирать подбородок и не отрывая от меня взгляда. — Сколько времени прошло?
— Три недели, — Оскар склонил голову набок.
— И как?
— Уже.
— Любопытно. Насколько?
— Процентов на 5 пока что.
— Хм… Конституция…
— Думаю, не конечна.
Я чувствовала себя как корова на рынке.
— Может быть, вы мне что-нибудь объясните? — нерешительно спросила я. На решительно не хватило… решимости.
— Вытяни руки вперед и растопырь пальцы, — приказал Шеф. — Как будто я на приеме у невропатолога.
Я повиновалась.
— А, — он вдруг обрадовался, я не смогла понять чему, — смотри-ка! Не, уже 7!
— Да? — Оскар был честно удивлен. — Однако, шустро.
— Свидетельства? — спросил Шеф, отвернулся от меня и, не глядя, указал рукой на одно из кресел. Я предпочла сесть.
— Никаких. Только последствия.
Больше всего мне было интересно, что они обсуждали. Понять что-то из обрывков фраз было совершенно невозможно, однако по манере разговора было ясно, что они знакомы и работают вместе уже очень давно.
— Идеи?
— Вывихи — крылья. Ноги — видимо когти, ими и атаковала, скорее всего…
— Птица? — поднял брови Шеф.
Вот тут я окончательно перестала что-либо понимать. Какие крылья? Какие когти? Какая птица? Кто атаковал?! В голове всплыл почему-то образ атакующей курицы. Я начинала злиться.
— Слушайте, может быть, вы мне все-таки объясните, что происходит?!
