— Ну да, конечно, — Катарина скептически дернула головой, — то-то я видела, как тебя без него… как это говорится? Сжимает?
— Плющит, — подсказала я, — да, есть такое. Но я не хочу становиться его комнатной собачкой, понимаешь?
— Мышкой.
— Ты еще издеваешься?
— Я всегда издеваюсь, это к делу не относится.
— Понимаешь, — я остановилась, заглядывая ей в лицо, — все это происходит будто не через мой мозг! Как будто у меня раздвоение личности, из которых одна я, а вторая — готова валяться у него в ногах! И меня это просто бесит!
Китти задумчиво покусала губу.
— Если тебе это поможет, то почему бы не попробовать… — наконец сказала она. — Только смотрит, не сорвись. Я имею в виду, не превратись при нем. Следы будет заметать сложнее, чем просто убить, поверь мне. Особенно если Шеф узнает, кем тебе приходится этот… смертный.
Я обещала быть осторожной, и мы закончили дежурство уже не возвращаясь к этой теме.
Когда уже пора было уходить, я вспомнила слова Китти о том, что никогда не знаешь, что готовит тебе завтрашний день, и, может быть, я тут в последний раз. Кто знает, куда попадают нелюди после смерти? Если верить церкви, то уж точно не в рай.
Пока еще не пришла моя очередь возвращаться Наверх, я украдкой оглянулась, мысленно прощаясь с Нижним Городом. Кто-то проводил здесь века, мне же досталось всего несколько лет. Что ж, я могла и вовсе никогда не узнать этого места.
Но пока что, на всякий случай, если вдруг завтра меня убьют, — прощай, Нижний Город.
Шеферель положил трубку и с силой ударил по столу. По дереву пошла кривая трещина, угрожая развалить монструозный предмет мебели пополам.
— Черт! Черт! Черт!!
Доминик опережал. Причем каким-то неведомым образом делал такие вещи в его городе, какие не мог осуществить он сам. Завернуть все дороги на выезд так, что их не могут найти сотрудники Института?! Да как это вообще возможно?! Обычные люди покидали город без всяких проблем, в этом не было сомнений — иначе возникла бы паника и множество сообщений на ТВ. Но никто из нелюдей не мог уехать.
Через двадцать минут его телефон разогрелся от звонков: те нелюди, которые не состояли на службе, но жили в пригороде или просто не имели отношения к НИИДу, звонили узнать, почему они уже по пятому разу проезжают одно и то же место.
Они были в осаде. Чего ждать дальше? Исчезновения продуктов? Вряд ли это осуществимо, ведь люди смогут их покупать, а значит — достанут и нелюди. Но что начнется? Массовые грабежи, не обойдется и без увечий, вампиры быстрее всех потеряют контроль и выйдут на улицы в поисках еды…
Паника. Хаос. Смерть.
Что дальше? Второй по населению город страны сходит с ума. Ввод войск? Почему бы нет? Если появятся достоверные свидетельства существования тех, кого существовать не должно, — всему конец. Они не смогут противостоять военным силам, которые сюда введут. Какое-то время — определенно, но рано или поздно сдадутся.
Неужели он…
Нет, даже мысленно произносить слово «победил» было больно. Это был его город, его ребенок, воспитанный и взращенный, на который он смотрел с гордостью, как учитель смотрит на своего ученика, получающего Нобелевскую премию. И он его не отдаст.
В дверь постучали. Шеферель поднял голову и прищурился:
— Заходи.
Оскар заглянул, проверяя нет ли еще кого в кабинете, вошел и встал, сложив руки на груди.
— У нас проблемы, — проинформировал его Шеферель.
— Я знаю, — кивнул оборотень, — потому и пришел.
— И? — Шеф достал сигарету и постучал ей о пачку — привычка, от которой он не мог избавиться с тех пор, когда у сигарет еще не было фильтра. — У тебя есть решение?
— Возможно.
— Завидую, — он щелкнул зажигалкой, — потому что у меня его нет. Никто не может выехать из города. Не находят дорогу.
— А Чирик?
— Отослал с первой же волной. Не доехали. Завернуло примерно у «Московской».
Оскар вздохнул и пододвинул себе одно из кресел.
— Ты знаешь, чего именно хочет Доминик?
Шеферель пожал плечами, выпуская струю дыма.
— Город. Как всегда. В Москве, насколько я знаю, все еще проблемы с нижним отражением.
— А ты не знаешь, почему? — прищурился оборотень. — В жизни не поверю, что ты об этом не думал.
— Конечно думал! — Шеф встал из-за стола, обошел его и по привычке уселся сверху. — Может быть, дело в том, что там не было никого из моей семьи. Здесь был наш дом, про остальные города ты знаешь. Не у каждой же деревни быть отражению!
— Но Москва — огромный город, — Оскар положил руки на спинку кресла, — там точно накопилось столько эмоций, что уже давно пора бы появиться Тени!
— Ну не знаю я! — взорвался Шеферель. — Может быть, дело в пожаре! Может быть — в переносе столицы!
— А может быть, что его что-то блокирует?
Шеф оглянулся на Оскара, недоуменно приподняв брови:
— Это как?
— Не знаю, — тот приподнял плечи, — просто мысль.
— И?
— Если у Доминика будет свой город, он отстанет от нашего.
— Сам-то понял, что сказал? — усмехнулся Шеф. — Это когда это кому было достаточно того, что он имеет?
Они замолчали, обдумывая ситуацию.
— Почему ты не сказал, где был? — наконец спросил Шеф.
Оборотень снова пожал плечами:
— Ты ведь и так знал.
— Знал, — Шеферель кивнул, давя окурок в пепельнице, — но ты должен был мне сказать, что был у него.
— А ты должен был мне сказать, что Изабель жива.
Рука Шефереля замерла, оставив пальцы упертыми в фильтр сигареты. Он прикусил губы, дернул головой.
— Так вот, значит, как. И что же он тебе предложил?
— Ничего неожиданного. Сестру.
Шеф кивнул, не оборачиваясь, встал, сделал несколько шагов. Посмотрел в желтые глаза Оскара:
— Ты ведь меня понимаешь, правда?
— Понимаю, — тот вздохнул, — это меня и убивает. Сначала я злился, честно скажу. А сейчас — понимаю.
— И что теперь? — Шеф стоял напротив него, засунув руки в карманы брюк и откинув плащ.
Оборотень поднял на него долгий, непроницаемый взгляд:
— Не знаю.
— Понятно, — Шеферель кивнул и развернулся. В эту минуту в кармане запиликал мобильник. Он с тоской воззрился на экран, но выражение лица его вдруг переменилось. — О, кто к нам приехал! — Он повернулся к удивленному Оскару и кивнул на дверь: — Пошли встречать — у нас гости!
