Несмотря на подавляющую сознание пустоту, мне нравилось это странное место. Оно напоминало пограничное состояние между явью и сном, когда нельзя точно сказать, спишь или нет. А еще…
«НА ВОКЗАЛЕ НАДО ВЗОРВАТЬ ПАРОВОЗ», – бессердечная Майя разрушила очарование момента.
Вернувшись из заоблачных далей к насущным делам, я даже не стал спрашивать: «Зачем?» Во-первых, она может заставить. Во-вторых, что бы ни задумало это создание, хуже, чем сейчас, точно не будет.
«Когда?»
«ПО МОЕМУ СИГНАЛУ».
В наследство от клонов нам достался брикет «С-4», прикрепленный к двери.
– Взрывчатки не хватит, чтобы разнести паровоз, – попытался объяснить я.
«ЭТО ОТВЛЕКАЮЩИЙ МАНЕВР».
«Тогда понятно. Будем ждать вертолет. Пойду, обрадую Якудзу».
«ВЕРТОЛЕТА НЕ БУДЕТ».
Я неумело шутил – ей в принципе был чужд юмор. Слепой учил глухого играть на гитаре…
«Ты навсегда разбила мне сердце», – криво усмехнувшись, я встал, оставив в прошлом серую равнину.
Майя ничего не ответила. Может, и к лучшему. Иногда лучше промолчать, чем пытаться солгать.
Серый пепел мягко опадал к ногам, словно призывая вернуться в прерванный сон.
– Надо идти до конца. Нельзя расслабляться, – я помотал головой из стороны в сторону, отгоняя предательскую слабость. – Надо идти до конца, – повторил, как заклинание, убедив себя в том, что у нас все получится.
И не ошибся.
Мы все же дошли.
Точнее – доехали.
Оставшиеся полкилометра до цели наш паровоз напоминал асфальтоукладочный каток. Только вместо дымящегося асфальта он «укатывал в полотно» сумасшедших камикадзе, бросающихся под колеса. Вряд ли они делали это специально. При всем желании, многотысячная толпа не может оставить узкий проход. Задние ряды напирают, выдавливая передние на рельсы, где те лопаются под прессом стального чудовища, словно перезрелые фрукты. Чтобы через минуту оказаться в желудках более удачливых сородичей.
Конструкторы снабдили бронепоезд отбойниками с обеих сторон, благодаря чему мы не завязли в жутком месиве. А победитель марафона, пересекая финишную ленточку, получает медаль. В нашем случае не играло особой роли, где именно «встать на якорь», взорвав паровоз. В чистом поле или на платформе вокзала. По большому счету мы могли вообще никуда не ехать…
– Подъезжаем! – чтобы ни у кого не оставалось сомнения в прибытии на вокзал «почетных гостей», Валет дал три длинных гудка.
Туууу…
Тууууууу…
Тууууууууууууу!!!
Встречайте нас цветами и оркестром. Мы возвратились в родные пенаты. Путешествие было долгим и трудным. Тем приятнее вернуться домой, где все такое до боли родное.
Наконец-то!!!
Взревевшая от восторга толпа набросилась на остановившийся у платформы состав. Кадавров было так много, что за считаные секунды они облепили сверху донизу паровоз и единственный вагон бронепоезда.
Мне казалось: путешествие в компании разлагающихся трупов – худшее, что может с нами случиться. После того как на барабанные перепонки обрушился грохот, сопровождаемый диким воем, я понял, насколько глубоко заблуждался.
Кады были везде: на крыше вагона, снизу по бокам. Ни на секунду не прекращающийся шум бил по мозгам. Создавалось впечатление, что находишься в про́клятой сфере, окруженной хороводом безумных демонов. Хотя, по большому счету, так и было.
Внутри наше временное убежище было завалено мертвецами, снаружи бушевал всплеск животной ярости, не способной преодолеть стальную обшивку вагона. Ад не следовал за нами. Он находился вокруг и внутри нас. Мы завязли в нем, как мухи в янтаре, не в силах вырваться из замкнутого круга отчаяния.
Оставалось надеяться, что Майя знает, что делает. В противном случае…
Продолжать мысль не хотелось. Все и так было ясно…
Несколько минут ничего не происходило, если не принимать во внимание дикий вой и непрекращающиеся удары по обшивке вагона. Затем на сцене появился пятиметровый обломок чугунной трубы. Сквозь узкие щели бойницы было трудно рассмотреть подробнее. Скорее всего, это был фонарный столб в стиле ретро. Раньше в столичных парках стояли такие. Не припомню, чтобы видел нечто подобное в анклаве. Но раз он здесь, значит, кадавры нашли раритетную вещь и у них появился таран.
– Зашибись, сейчас начнется веселье, – заметил Якудза.
И не ошибся. Веселье действительно началось.
Первый раунд не играл особой роли, выступая в качестве «разогрева» взбудораженной «публики». Проломив входную дверь в вагон, кадавры окажутся в тамбуре, где их будет ждать очередная стальная перегородка. Из-за узости закутка они не смогут использовать громоздкий таран. Либо придется искать что-нибудь менее длинное, либо зайти с другой стороны.
– Бааааааам… – ударил в набат колокол, возвещая о том, что крепость отважных героев кажется неприступной только на первый взгляд. На самом деле это не так.
Баааааааам…
К сожалению, у нас не было горячей смолы, метких английских лучников и закованных в латы тевтонских рыцарей, способных отбросить врага от стен цитадели.
Баааааааам…
Наверное, так чувствуют себя подводники в глубоководном батискафе, заметив в иллюминаторе крошечную трещину. Пройдет совсем немного времени, и она превратится в причудливый морозный узор, в конечном итоге уничтоживший всех.
Баааааааам…
Беснующиеся снаружи твари выбили входную дверь вагона меньше чем за пять минут.
– Проклятье!
– Интересно, как долго мы здесь продержимся? – Якудза успел израсходовать весь боекомплект пулемета и теперь не знал, чем заняться.
– Судя по их решительному настрою – недолго! – из-за непрекращающегося шума нам приходилось кричать.
– Они не затащат столб в тамбур!
– Придумают что-то другое! – предположил Валет и не ошибся.
Кадавры стали бить тараном в бойницу – одну из узких щелей, аккурат посредине вагона.
Бааааааааммм…
– Это надолго!
– Полтора часа максимум!
– Ставлю на час! – азартный игрок остается собой в любой ситуации. Валет мог бы гордиться своим клоном. Тот перенял все его «лучшие» качества…
– Флинт! Я так больше не могу! – у Герцогини начали сдавать нервы.
Чудовищный стресс, помноженный на непрекращающийся грохот и жуткий смрад разлагающихся тел, кого угодно выбьет из колеи.
– Сделай себе еще один укол! – посоветовал я, не придумав ничего лучшего.
– Он будет последним!
– Тогда поставь всем нам! А еще лучше ей! – я кивнул в сторону Майи, судя по виду находящейся в трансе.
