Тень приблизилась, он ощутил на себе изучающий взгляд. Это была не акула, Павел боялся посмотреть в ее сторону. Он попытался вспомнить молитву, но все они вылетели из головы… Несколько долгих мгновений он висел так в пустоте. Потом тень, словно передумав, стала опускаться на дно, все глубже и глубже, пока совсем не исчезла из вида.
Павел проснулся, судорожно ловил ртом теплый воздух. Одна мысль билась у него в голове: он будет жить — еще не пришло ему время умирать. Еще не время.
Проснулась чуткая Нюта, услышав его движение.
— Я здесь, я с тобой!
— Где они? — спросил он, сглотнув.
Имел в виду тех, кто охотился за ними.
Нюта поняла.
— Никого здесь нет! Ату караулит…
«Ату… Собака наверное, — подумал Павел. — Собака их не остановит…» И снова провалился в сон, успев проглотить немного воды.
Ату вернулся. Он осматривал окрестности. «Что он видит там, в кромешной темноте? — думала Нюта. — Похоже, у него глаза, как у кошки». Тяжелая винтовка лежала у него на коленях, поблескивая. Нюта не любила оружие, но эта винтовка вызывала невольное уважение. Старая и, видимо, вечная как немецкие машинки «Зингер». Винтовка тоже была немецкой, фирмы «Маузер». Нюта об этом не знала.
Вспомнила старый роман Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова». В детстве ей казалось, что этот самый неугомонный капитан, судя по прозвищу, должен срывать с людей головы, и была жутко разочарована, не обнаружив ничего подобного.
А потом она заснула, и грезы незаметно перешли в настоящий сон, где перемешалось прошлое и настоящее. То она видела себя в Бельгии, рядом с гостеприимным Жилем! То в Берлине, в компании Северина. Северин подмигивал, пересчитывая ее деньги. Во сне ей очень хотелось, чтобы его скрутила лихорадка или зубы повыскакивали, но потом она вспомнила, что и сама не без греха, и потому Северина простила. Тот в ответ поклонился и исчез. А вот Асурову, чеченцу и предателю Линку никаких поблажек. В огонь вечный, анафема! Во сне она готова была устроить страшный суд для всех своих врагов, словно опьяненная своим небывалым могуществом.
Но пришло утро, Ату потряс ее за плечо. Павел опять метался в бреду, и она, еще сонная, вернулась к нему. Пока она спала, маленькая туземка сменила холодную тряпку на лбу Розена. Нюта взглянула на нее с благодарностью. День провела рядом с Павлом, меняла повязку и напевала что-то. Попурри из разных мелодий, которые помогали ей почувствовать ритм. Ритм его сердца, его дыхания. Сейчас она словно стала одним целым с ним.
К вечеру Павел снова забылся беспокойным сном. Нюта сидела с ним еще несколько часов, пока не почувствовала себя совершенно обессиленной. Что-то подсказывало ей, что эти часы были решающими. Если ей удастся… Удастся что? Спрашивала она сама себя, но не знала ответа. На что она надеется? На чудо? Пора бы перестать верить в чудеса, взрослая уже. А может, подумала она, в этом и состоит наша ошибка, взрослея мы перестаем верить в чудо, приравнивая его к детской сказке? Нюта поправила одеяло и вышла из хижины. Ату сидел спокойно, глядя на звезды, ружье лежало рядом. Верный часовой. Глядя на него, Нюта начинала верить, что новый знакомый и в самом деле способен защитить их от всех врагов. Словно этот гигант тоже обладал какой-то загадочной силой. Может быть, это и в самом деле было так. Может быть, поэтому они так быстро нашли общий язык.
Отмечен не только ростом, но и силой. «Это его страна», — подумала Нюта. Есть люди, которые умеют черпать силу из своей земли, как мифический Антей. Подходящее имя для Ату с его-то ростом.
Нюта закрыла глаза и окунулась с головой в африканскую ночь, черпая в ней силы. Ату молча сидел на пороге. В ночи не было ничего враждебного, Нюта почему-то была уверена, что почувствует угрозу, если она снова возникнет.
Она закрывала глаза и погружалась в ночь с головой, черпала в ней силы, в стрекотании цикад, в лунном свете, в порхании летучих мышей над деревьями. Она чувствовала ритм ночи и каждый шорох, и каждую мелкую тварь, копошащуюся в темном лесу. Она взглянула на Ату — чувствует ли он то же самое? Может быть, нет, но он, во всяком случае, понимал ее состояние. Как люди, которые сами не причастны к искусству, но способны чувствовать его и понимать.
После неожиданно быстрого исцелений Павла в главах маленькой африканки появилось что-то вроде суеверного восхищения. Она не понимала того, что делала белая девушка, но инстинктивно чувствовала, что та не просто выхаживает своего раненного. Нюта обращалась к каким-то непонятным силам, тем, к которым умели обращаться и их колдуны, но не белые. Она немного побаивалась оставаться вместе с Нютой, но деньги, которые та дала ее мужу, решали все.
Ату принес заряженный аккумулятор для мобильного телефона. Это было нелегко, как сказал он, и было видно, что он не набивает себе цену. Не такой человек был этот гигант. Не похож на тех аборигенов, какими Нюта себе их до сих пор представляла. И уж тем более на тех несчастных негров, которых с пренебрежением описывал покойный Джон Нейдер. Скорее на отшельника. Такие чудаки есть, видимо, в любой стране, в любом обществе, даже здесь. Без него пришлось бы нелегко. Без него их шансы выжить были бы минимальными.
Она набрала номер. Помолилась про себя, ища глазами машинально что-нибудь… Но в доме Ату не было даже амулетов. Похоже, этот человек полагался только на собственные силы и не верил ни во что, чего не мог бы потрогать руками. Супруга ничего не рассказывала ему о Нюте, а если бы и рассказала, он не стал бы слушать. Эти белые, у них много всяких хитрых штук — взять хотя бы эти телефоны. По своей привычке он не стал описывать все препятствия, что ему пришлось преодолеть, прежде чем долгожданная батарея оказалась в его руках. В устах какого-нибудь одесского балагура это могло превратиться в захватывающую эпопею, но Ату не видел смысла обсуждать то, что уже закончилось. Он жил исключительно сегодняшним днем, а правильнее сказать, наверное — текущим часом, минутой, мгновением.
«Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь. Это про него песня», — думала Нюта, оглядываясь на хозяина, усевшегося на пороге своего дома. Ей показалось, что она поняла его, насколько это было возможно.
— Бог ты мой! — повторяла про себя Лизавета. Рассказ Нюты перепугал ее до смерти. Дальше она не столько слушала, сколько охала, ужасаясь. «Словно совсем старая бабка», — рассердилась про себя Нюта, но терпеливо повторила все, что, по ее мнению, тетка Лиза могла пропустить мимо ушей.
— Я все поняла, — та не дала девушке договорить, и Нюта услышала, как она зовет Джоша, а не дозвавшись, просит секретаря разыскать супруга.
— Я спать не лягу, пока ты не окажешься здесь, цела и невредима! — сказала она, снова взяв в руки трубку. — Где ты сейчас находишься?
— Трудно сказать! — Нюта огляделась — дом, ограда, лес на горизонте. — Адреса здесь нет!
Несмотря на отсутствие адреса, посланный Джошем эскорт уже на следующее утро без труда отыскал дом Ату по описанию, данному Нютой. Павла, все еще слабого после перенесенной болезни, перевели в машину. Через несколько минут они уже неслись прочь. Нюта высунулась из окна, чтобы помахать рукой Ату. Ей все еще не верилось, что все закончилось. Что позади оставшиеся неизвестными убийцы, тяжелая рана Павла!
