А если и подумал, то решил, что пусть завалится Нюта, а он – умный и лихой разработчик операций по новому рэкету – улизнет и придумает себе что-нибудь другое.
Халява он и дилетант!..
Нюта наконец встала, открыла свой чемодан…
Что надеть к обеду?
Осмотрелась в комнатке.
Ага, есть утюг!
Надо погладить это темно-голубое платьице, и с белыми кроссовочками оно будет очень и очень хорошо! Не ходить же в джинсах, с ее-то ножками!
Включила радио.
Диктор по-французски передавал какие-то местные новости. Говорили о проблемах коровьего бешенства и о том, что санитарная инспекция сейчас ожидает новых инструкций от правительства, а пока в Англии огнеметами сожжено почти семнадцать тысяч голов крупного рогатого скота, и страховые компании и «Банк Агриколь» пытаются успокоить бельгийских скотоводов… Фермеры в панике… Падают цены на говядину, и в тоже самое время поднимаются цены на рыбу и мясо птицы…
Объединенная Европа…
Нюта выключила приемник, надела платье, расчесала волосы перед зеркалом…
Тук-тук-тук…
– Анна! Тебя тут кто-то разыскал по нашему телефону!
Это Жиль, он вошел и с удивлением на лице подал Нюте трубку бескордового телефона… Она взяла ее…
– Але!
Это был Аслан…
– Анна? Мы тут неподалеку… Не хочешь с нами встретиться? Нам не хотелось бы беспокоить этих бельгийцев – они ведь тут совсем ни при чем – в наших с тобой делах!.. Ай-ай-ай, нехорошая девочка! Заставила нас такой длинный путь проделать! Ай, нехорошо… Подходи одна, без твоих бельгийцев, на остановку автобуса напротив мэрии, на главной площади в этой деревне. Там нас увидишь…
– Что-нибудь случилось? – спросил Жиль.
– Мне надо уезжать, прости…
Анюта увидела «Ридерз Дайджест». Он лежал, брошенный на заднем сиденье Аслановского БМВ. Полистала… Взгляд задержался на интервью со знаменитой голливудской кинозвездой… «У моего мужа двое детей от первого брака, у него… Моя взрослая дочь Анна учится в Европе…»
Дочь Анна, учится в Европе… А дома, в России, мама-Таня тоже снималась в кино…
Мама-Таня.
Мама-Таня…
Слезка горячей капелькой вдруг выбежала из глаз и потекла по щеке.
«Ну почему? Ну почему у этого Жиля – валлонского мелкого буржуа, почему у него все так хорошо?.. Почему у него все хорошо? Почему у него столько заботливых и дружных родственников? Почему вдруг и мне захотелось этого глупейшего буржуазного счастья? Чтобы многочисленная родня сидела на лужайке перед домом! И чтобы тетушка Жанна покрикивала на расшалившегося племянника: „Antoine, ne touche pas!“ И почему у меня ничего этого нет? А у Жиля есть?.. Впрочем, у меня ведь есть мама-Таня! И папа есть! И братики!»
Нюта совсем по-детски расхныкалась.
– Аслан, отпусти меня домой!
Но Аслан не отпустил. Он был страшным человеком.
Единственной святыней, ради которой он был готов подмять все и всех, была борьба. Борьба его народа с неверными. И ради этой борьбы он был готов танком проехаться по всем – по своему другу Юсуфу, по отцу своего друга, уважаемому министру республики Татарстан… и по судьбе какой-то залетной девчонки Анны… Причем в этой его борьбе не было места для таких понятий, как дружба, верность и любовь. И тем более – не было там места для жалости и сострадания. Так что зря Нюта нюни распустила.
– Отпусти меня, Аслан, домой, к маме!
– Сперва отработай, а потом отпущу, – ответил Аслан. – Говори, кто тебя подослал к Юсуфу и зачем…
С обреченностью мухи, напрасно бьющейся в паутине паука-крестовика, Нюта поняла, что от такого человека так просто не скроешься. И она выложила Аслану все, что знала об Асурове, бывшем офицере КГБ, и о его планах…
Схема у Аслана была довольно-таки простой.
Сделать все то же самое, что задумал гэбэшник Асуров, только денег срубить с папаши-министра побольше, да и вместо себя – подставить под удар глупца Асурова…
Нюта поняла, что не только Асурова подставит под удар Аслан, но и ее, Нюточку. Если, конечно, сам не убьет, когда она сделает свое дело, или не достанет у нее ловкости и ума, чтобы соскочить…
Аслан смотрел на нее и про себя усмехался.
Мамедовы обязаны дать денег на борьбу.
А если они не хотят дать денег добром, то придется взять эти деньги силой.
Юсуф, этот безвольный, морально разложившийся сибарит, прожигатель жизни – его не жалко! И его папаша, зажравшийся бывший чекист, присосавшийся теперь к нефтяной трубе, – если не дает денег на борьбу чеченского народа, его тоже не жалко!
Эти, они хоть мусульмане!
А Асуров и американская девка – это вообще грязь!..
– Отработаешь, тогда отпущу. Влезла в это дело, девочка, не так просто из него вылезти, не я тебя в это дело впутывал, так что не строй из себя гимназистку…
Аслан широко, хищно улыбнулся, и Нюта поняла, что влипла по самые уши.
(4)
И на старуху случается проруха. А она, Нюта, – она разве старуха? Но и на молодуху, наверное, проруха тоже случается. «Причем чаще, чем на старуху…» – с горькой усмешкой подумалось Анюте.
When in disgrace with fortune and men’s eyes
I all alone beweep my outcast state…
Нюта стала припоминать любимые Шекспировские строчки:
When in disgrace with fortune and men’s eyes
I all alone beweep my outcast state
And trouble deaf heaven with my bootless cries
And look upon myself and curse my fate
Wishing me like to one more rich hope,
Featured like him, like him with friends possessed
Desiring this man’s art and that man’s scope
With what I most enjoy contented least,
Yet in this thoughts myself almost despising,
Haply I think on thee, and my state,
Like to the lark at break of day arising
From sullen earth, sing hymns at heavens gate,
For thy sweet love remembered such wealth brings
That then I scorn to change my state with kings.
«Когда в раздорэ с Нэбам и Судбой, Я вэсь сафсэм одын…. Я на сэбя сафсэм прэзрэнно взгляну… Глухие нэбэса сваэй малбой Трэвожна духом жрэбий свой я кляну!.. Двадцат дэвятый санэт в пэрэводэ Аслана Русланова… Боже, какая образованная девочка погибает! Где же справедливость?.. – Нюта едва не расхныкалась и тут же сама себе принялась возражать: – А какая Богу разница, образованная девочка гибнет, или игнорантная совсем? Ну, кабы не зубрила я в своей особо хорошей школе шекспировых сонетов, то была бы менее для Бога ценной?..»
