– Конечно, готовы. – Но подвинул к ним бумагу и перо. – Оставьте все ваши данные.
Твердым почерком Эдмонд Радзивил отметил все необходимое, включая время суток и место рождения.
– Хорошо-хорошо. А ваш юный друг?
– Мне не все известно.
– Что знаете, то и пишите, – суетливо закивал старик.
Заглядывая через плечо Александра, он подсказывал, какие общие сведения могут пригодиться. Проставленная дата крещения заставила его поднять брови.
– Ха! Гам зол тово!
[1]
– Еврей потянул бумагу на себя. – Придете через три дня.
Едва посетители удалились, как астролог накинул поверх головы накидку, кинулся к заднему выходу. Он семенил узкими проулками, пока не вышел к старой площади, заваленной строительным мусором.
Пробравшись через строительные леса, он вошел в одну из дверей храма Зерадель. Пройдя каменным коридором, очутился в темном помещении, где нашел того, кого искал.
– Мир вам, Газакен. Я с просьбой об аудиенции у господина барона. Вовсе не по поводу халуки.
[2]
Дело куда большей важности…
Миновало три дня. Друзья отправились за Канобские ворота старой Александрии к каббалисту Шломо. Он ждал и, потирая руки, незамедлительно перешел к делу.
– Вот ваш, гороскоп, князь. Конечно, он довольно общий, но вы могли бы задать интересующие вас вопросы. Наверное, вас волнует, что род ваш отчасти угасает? По мужской линии скоро вы будете едва ли не единственным Радзивилом. Но есть кое-что, что поможет пополнить силу ваших корней. Я не о крови. Насколько я понимаю, ваши предки обладали тайными знаниями Хранителей?
– Пожалуй. Некоторые легенды свидетельствуют о том, что род идет от жрецов древней Литвы.
– Знание – ваше сокровище. Но в себе вы несете лишь память о силе. Взгляните на карту.
– Не совсем понимаю. Судя по знаку – созвездие Скорпиона?
– Конечно, ведь вы родились в конце октября… Случилось ли что замечательное после июня или даже мая семидесятого года? Пошла в гору политическая карьера, женились, подъем был в делах и науках, не так ли?
– Факты довольно известные, – съехидничал князь. – А это что за пересечение линий?
– Вот-вот. К тому и веду. Здесь – возможная встреча с носителем Силы. В дороге. В довольно долгой и дальней. Там, где заходит Орион. Вот видите. – Он ткнул корявым пальцем в пересечение планетарных орбит на таблице. – Она уже случилась. И связана с морем, – с нескромной уверенностью заявил еврей, метнув быстрый взгляд на Александра. Радзивил не оставил этот факт без внимания.
– Вы думаете, что наши судьбы как-то связаны?
– Вот поглядите. Видите, здесь случилось то, что случилось. Рождение сверхновой звезды в вашем созвездии, где ее никто и не ждал. Семидесятый год. Замечена была Ауверсом. Я ничего не придумал. Носителем бури и войн называют созвездие на востоке. С ним связано время больших перемен, господин князь. Они грядут не только в вашей достопочтенной жизни, поверьте. – Слезящиеся глаза старика подернулись вселенской тоской.
– Но как это относится ко мне и моему товарищу? – Князь уставился на Александра. И неожиданно все понял. – Вас крестили в тот самый момент?
– Да. – Гифт склонился над таблицами.
– Вы обладаете большой силой, молодой человек. А это ко многому обязывает. – Шломо пытался заглянуть в глаза Гифта. – Вы ведь это уже почувствовали. Вам дурно от азартных игр, вам не нужна выпивка. Вы не болеете, а напротив, легко снимаете боль у других.
Александр склонил голову.
– Я прав, но вы сомневаетесь. Тогда вот что я вам скажу. Ваша судьба благодатна, но начинается с жертвенного камня, не так ли? – Александр вздрогнул.
– Обратите внимание на это незначительное пространство, всего в какие-нибудь четыре градуса шириной. Здесь и вспыхнула Тау Скорпиона. А вот – Змееносец и Жертвенник. Последний храним до и после потопа. – Он помолчал, уткнулся в таблицу и, суетливо считывая, заговорил на малопонятном языке: – Вестник богов, сам Меркурий. Луна в этом доме. Сила Плутона. Не принята жертва Большого Тельца… Вас нашли в самом начале месяца мая. Рядом должен был быть посланник. – Шломо уперся взглядом в Александра: – Змея?
– Довольно. – Лицо шотландца словно осунулось, помрачнело. – Я верю.
Князь оторопело глядел на каббалиста, не в силах повернуться к юноше. То, что он услышал о его судьбе, показалось князю диким мракобесием, будто на него пахнуло дымом костров человеческих жертвоприношений.
– В этом юноше нет еще знаний, – сказал каббалист Радзивилу. – Но от вас в какой-то мере зависит: дать их ему или нет. Хранители знаний считают: железо можно превращать в золото, когда солнце находится в знаке Скорпиона. Ваш род, возможно, исполнит предназначенье, так же как и потомки этого мальчика. – Покрасневшие глаза каббалиста слезились, будто старик не спал ночь. – Рожденье сверхновой звезды говорит нам о многом. Грядут времена перемен. Большие кочевья затронут все племена и народы. Изгоями будут не только евреи…
Он не повышал голоса, говорил с той же скрипучестью, но слова звучали столь проникновенно, что обоим присутствующим в тщедушном старике привиделся облик библейского пророка. Его грустная скорбь коснулась Эдмонда, и в сердце проникла глубокая печаль.
– Похоже, вы видите то, что ни мне, ни моему товарищу не дано.
– Пока не дано, молодой человек. – Шломо потряс крючковатым пальцем, словно призывал небо в свидетели. – Всему свое время. Но охранить вас от лютых напастей поможет вот это.
Старик склонился над резным сундучком. Шкатулка открылась с тугим скрипом, словно петли от старости покрылись густой ржавчиной. Он вынул оттуда два ювелирных предмета из серебра, с одинаковыми прозрачно-лиловыми глазками. Перстень он отдал в руки Радзивила, а серьгу передал юноше.
– Носите! И да хранит вас Бог!
Жаркое солнце Египта раскалило мостовые, воздух над крышами плавился. Щурясь от яркого уличного света, они еще долго переминались с ноги на ногу, не в силах разглядеть свои талисманы. Лица спутников выглядели недоуменными, они не услышали, как за их спинами брякнул тяжелый засов. В темной лавке колыхнулась тяжелая бархатная занавеска, из ниши вышел высокий дородный мужчина, одетый по последней европейской моде.
Барон де Менассе все слышал.
– Теперь нельзя потерять их из виду, уважаемый Шломо.
Старик грустно покачал головой:
– Третий мужчина колена – немалое время, господин барон.
– Ах, Шломо! Нам ли учиться ждать…
Тень Заратустры
(1944–1955)
(1)
Влажное белесое марево дышало, змеилось под ногами, проникая в красноватую песчаную почву. Оно выползало из дрыгвы в глубине лесной чащи, обволакивало все, что встречалось на его пути, клубилось над трактом, сбиваясь на обочинах в густое туманное месиво.
