А Вадику для шаровар. Что там у нас в шкафу? Вот и прекрасно. Широкие юбки начала пятидесятых годов. Вот эта черная с серебряной искрой – «ночное небо» – подойдет для шаровар, а плащ – плащ получится из юбки бирюзового платья, и хорошо бы нашить на него парчовую кайму. Для этого придется изрезать свой собственный жакет времен семейного счастья с Делеором.
Аврора два дня и ночь, забыв о еде и сне, кроила, шила, нашивала, обшивала, пришивала и клеила. И все успела, даже сделать парчовые маски и обтянуть парчой домашние тапки Вадика, а еще соорудила себе корону, плотно нанизав бусины на медную проволоку, найденную среди садовых инструментов. Вадик, примерив перед зеркалом костюм принца, улыбнулся своей особой застенчивой улыбкой и сказал:
– Мама, можно, я возьму с собой саблю?
– Ох, ятаган! – в отчаянии воскликнула Аврора.
– Мама, ты ругаешься? Как Олежка? – удивленно поднял бровки Вадик.
– Нет, милый. Ятаган – это такая кривая широкая сабля или нож, точно не знаю. Все восточные принцы ходят с таким ножом. Время еще есть, давай-ка сделаем его из картона и обклеим серебряной бумагой.
И еще целых два часа провозились с ятаганом. А среди ночи Аврора проснулась в ужасе: забыла, что ей нужна волшебная палочка, желательно со звездой, а потом решила, что палочка эта ей жутко надоест. Ей придется держать ее в зубах, поправляя Вадику костюм, а если захочется выпить ситро (в конце концов, в такой день все возможно) и съесть пирожное, то придется засовывать палочку за кушак… Она провертелась полночи, а утром они чуть не проспали. Елка начиналась в одиннадцать.
* * *
Аврора с Вадиком все-таки опоздали и пропустили торжественную часть. Они явились, когда началось самое веселье. Детей уже запустили в зал, где стояла елка под потолок с несколько кривой верхушкой, на которой еле держалась пятиконечная звезда, вроде кремлевской. Елка была огорожена провисающими между стоек канатами в малиновых бархатных чехлах, чтобы разыгравшаяся детвора не нанесла ущерба изукрашенному новогоднему символу.
Вадик успел в самый раз, чтобы вместе со всеми по повелению Деда Мороза в полутьме занавешенного зала прокричать: «Елка, елочка, зажгись!», а потом: «Ура-а-а!», когда по елке разбежались разноцветные огоньки, заиграла музыка, а откуда-то сверху полетел редкий ватный снег, и на потолке завертелись подсвеченные зеркальные шары, разбрасывая бледные пятна – имитацию метели. Потом включили полный свет, и начались организованные игры с подарками.
Аврора на миг потеряла Вадика из виду, а потом увидела его в компании с мальчишкой в новеньком красном лыжном костюме и в большом оранжевом складном космонавтском шлеме из картона и гофрированной бумаги. Такие шлемы продавались почти во всех игрушечных магазинах, несколько штук было и у Вадика в детском саду – для игры в Гагарина.
«Вот и славно, что Вадька нашел себе компанию, – порадовалась Аврора, – а чем здесь, интересно, развлекают взрослых?» Взрослых ничем не развлекали. Взрослых предоставили самим себе, и они чувствовали себя немного скованно и потому – чтобы чем-то себя занять – выстроились в длинную-предлинную очередь в буфет за соками, лимонадом, за бутербродами с сыром, полукопченой колбасой и красной рыбой и за эклерами. Тех, кто удосужился надеть маскарадный костюм, оказалось не так уж много, но почти у всех на шее болтались полумаски на резиночке, а на голове, ероша волосы, едва держались бумажные колпачки с разноцветными звездами из фольги.
«Мне ни за что не хватит эклеров, – подумала Аврора, – лучше побродить, а потом заглянуть в зал, где развлекают детей». В своем муслине она начала замерзать и порадовалась, что надела длинные – за локоть – перчатки. Аврора подошла к окну в коридоре, и к ее ногам упала большая снежинка, вырезанная из салфетки. Она подняла снежинку и попыталась приклеить ее обратно к оконному стеклу. Ничего из этого не вышло, и она стала подбрасывать снежинку на ладони, вспоминая, как сама в детстве маленькими ножничками с округлыми концами вырезала дырочки на сложенной уголком салфетке, остригала зигзагом край и разворачивала салфеточку с замиранием сердца – что-то там получилось? Никогда не угадаешь узора.
Оставив снежинку на подоконнике, Аврора направилась в вестибюль полюбоваться на себя в зеркале в полный рост, чтобы поднять настроение. Но отражение ее нисколько не порадовало: из мутного зазеркалья на нее смотрела довольно рослая девочка в бесформенном подпоясанном балахоне, расшитом как попало безвкусными бусинами, в большинстве своем совершенно не подходящими по цвету к блекло-розовой ткани, а на голове у девочки было что-то вообще неописуемое – жуткое подобие короны, мечта островного дикаря-каннибала. В таком виде, в крайнем случае, можно играть в куклы в детской, воображать себя феей, королевой – кем угодно, но не на люди же выходить!
Аврора, критически оценив свой внешний вид, решила, что срочно надо переодеться в свитер и брюки, в которых она приехала на елку. Все приличнее. И теплее. И чего она ждала, наряжаясь подобным образом? Какого чуда? Подарка, положенного под елку? Это все для детей, а не для кандидатов физических наук. Кандидатам физических наук не положено верить в чудеса и махать волшебной палочкой. Для кандидатов физических наук и прекрасных принцев, вероятно, не предусмотрено. Им, вероятно, положено прекрасных принцев выращивать в реторте и, добавляя химикалии, придавать прекрасным принцам требуемые качества. Капля золота, растворенного в царской водке, и ваш личный прекрасный принц никогда вас не разочарует, не погасит надежду своим блистательным отсутствием.
Аврора решила для начала взглянуть, как там веселится Вадик, а потом уже переодеться. Она сунула нос в одну из многочисленных дверей, ведущих в центральный зал, и принялась высматривать сына.
– Маска, хотите пирожных? – раздался вдруг голос за спиной. На удивление знакомый голос. Сапфирчики, до сих пор светившие вполсилы, но собравшиеся было совсем погаснуть, снова вспыхнули, заиграли, выбросили уходящие в бесконечность голубые лучи.
– Я просто мечтаю о пирожных, – ответила Аврора, оборачиваясь. – Здравствуйте, Михаил. Как вы меня узнали? Как у вас хватило терпения отстоять хвост в буфет? А лимонаду вы не купили? Где же Вадька? Вы с Олежкой, конечно же? Как его нос? А до которого часа здесь веселье? А кто?.. Ой! Простите. Я, кажется. Можно мне эклер?
Удивительное дело! Ее эмоции вновь возникали синхронно с событиями впервые за много лет, и она упивалась забытым ощущением, словно ребенок бьющей в нос газировкой со сладким сиропом.
– Хоть все четыре, – ответил Михаил, протягивая ей тарелку с пирожными, – мальчишки уже наелись и снова унеслись. Они там в каких-то соревнованиях участвуют. Где-то за елкой.
– Скорее, под елкой, – сказала Аврора. – Космонавт – это ваш? Смотрите-ка.
Из-под елки действительно торчал апельсиновый шлем, а потом показался и сине-зеленый наполовину размотавшийся тюрбан. Мальчишки уселись, затаившись, и думали, что никто их не видит.
– Вот что ему там понадобилось?! – воскликнул Михаил, имея в виду Олежку. – Всегда он куда-то. Олег!
