Книга Дальний берег Нила, страница 72. Автор книги Дмитрий Вересов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дальний берег Нила»

Cтраница 72

* * *

– Похоже, наша беспутная мамаша здорово влипла.

– Чья еще мамаша? – Таня Дарлинг недоуменно посмотрела на Соню поверх очков.

– Наша. Биологическая мамочка нашего пупсика. Вот посмотри, что прислали в редакцию для европейского дайджеста.

Соня бросила на Танин рабочий стол номер «Пари-Суар».

– Третья полоса. Я отчеркнула.

Таня внимательнейшим образом проглядела отчеркнутую заметку, щелкнула кнопкой селектора.

– Эмили, дайте мне Москву. Такиди… Спасибо, Соня, я разберусь, по-моему, здесь какая-то подстава…

В селекторе раздался голос Эмили:

– Москва, миссис Дарлинг.

Таня взяла трубку.

– Архимеда Яновича… Здравствуй, Арик, не забыл еще?.. Да Рыжая, Рыжая, кто ж еще… Да, все хорошо… Представь себе, из Лондона… Слушай, нужна твоя помощь, по старой дружбе… Нет, информация. Мне отсюда собрать затруднительно… Записывай…

* * *

Нил босиком протопал до калитки, со вздохом открыл почтовый ящик и выгреб кипу конвертов. Газет они не выписывали, личные письма сводились к ежемесячным слезливым эпистолам от Мари-Мадлен и редчайшим, под настроение, открыточкам от Ольги Владимировны. Всю свою обширную профессиональную переписку Сесиль вела исключительно через фирму, а то, что они получали на дом, так или иначе сводилось к выкачиванию денег. Счета, уведомления, рекламные проспекты. Казалось, не было в Соединенных Штатах организации, не претендующей на кошелек семьи Баренцевых-Дерьян.

Сесиль приучила его трепетно относиться к такой корреспонденции и тщательным образом сортировать ее – что подлежит немедленной оплате, что требует уточнений и выяснений, что следует вырезать и сохранить; на что нужно ответить письменным отказом, на что достаточно отреагировать телефонным звонком и что, наконец, можно с чистой совестью отправить в мусорную корзину. Поскольку Нил постоянно с этим путался, Сесиль составила подробнейший меморандум и прикрепила его на стенке возле коврика с кармашками, предназначенными для корешков квитанций, купонов на скидки и тому подобной ерунды.

Нил вывалил конверты на кухонный стол, достал карандаш, бумагу, пепельницу, откупорил банку пива – надо же было оборудовать рабочее место, прежде чем приступать к сортировке…

Он поднес пиво к губам и неожиданно фыркнул, окатив пеной нос и щеки. Все! Баста! Финита! Пусть теперь этой похабелью мормоны занимаются, для них это так же естественно, как в сортир сходить… Он закурил, задумчиво провел зажженной зажигалкой вдоль краешка верхнего конверта. А не спалить ли все к такой-то матери, пусть потом разбираются? Нет, это мелко, в конце концов, если разобраться, ему не за что мстить Сесиль. Она терпела, сколько могла…

Нил сгреб письма, намереваясь отнести их в кабинет Сесиль. Один конверт – большой, непривычного желтого цвета – шлепнулся на пол. Поднимая его, Нил увидел, что на письме стоит парижской штемпель и что адресовано оно лично ему, мсье Нилу Баренцеву.

Нил вскрыл конверт и достал сложенную вчетверо страничку из «Пари-Суар». Никакой пояснительной записки не прилагалось, не было и координат отправителя. Озадаченный Нил раскрыл газету.

Фотографию он увидел не сразу, а увидев, остолбенел. Так задрожали руки, что пришлось положить газету на стол.

На фото были запечатлены двое сосредоточенных полицейских, а между ними – Лиз, его Лиз! Волосы растрепаны, рот открыт, должно быть, она в этот момент что-то выкрикнула. Подпись под фотографией рассеяла последние сомнения: «Элизабет Дальбер, художница-наркоторговка. Теперь придется отвечать за свои художества!» Сверху заголовок: «Сквот левых художников оказался крупнейшим складом героина». Дальше Нил не мог прочитать ни слова. Надо что-то делать, надо срочно лететь, спасать ее. Наркотики – полный бред, ее просто кто-то подставил; главное – она нашлась, она во Франции, скоро он сможет увидеть ее… «Я вытащу ее, вытащу непременно, все утрясется, какая из нее, к черту, наркоторговка. Смешно подумать… Только бы встретиться, встретиться скорее… Только вот кто же прислал эту газету? Господи, да конечно же она сама и прислала. Через адвоката или еще как-нибудь. Она надеется на меня, ждет меня…»

К телефону долго никто не подходил. Нервы были напряжены до предела.

– Алло. – Доминик опять страдала от мигрени, это сразу стало понятно по голосу.

– Дорогая, это я. У меня к тебе просьба, как всегда, для всех остальных невыполнимая. Ты же волшебница у меня, все можешь. Помоги, и клянусь, что не в последний раз прошу. Как же мне без тебя на этом свете?

– Я еще вчера знала, что ты проявишься. Мне сон был. Ты в лодке по грязной воде плывешь, и парус не можешь натянуть, и ветер. Я поняла, что беда на тебя идет. Ну, что надо? Нет, это после, сначала скажи, когда приедешь, я хочу тебя прямо сейчас.

– Приеду сразу, как ты решишь мои проблемы, и это не шантаж. Это очень важно для меня. Посмотри «Пари-Суар» от шестнадцатого, третья страница. Полиция взяла склад героина, там еще фотография. Элизабет Дальбер, запиши, «Элизабет Дальбер», пишется «Дальберг», мне надо увидеть эту девушку как можно скорее. – Нил, как мог, скрывал свои чувства и говорил без истерии в голосе, хотя хотелось кричать.

– У меня ужасно болит голова, а ты с какими-то девушками ко мне пристаешь, ну да ладно, посмотрю вечером, может, что и придумаю. Пройдусь по связям Коко, вдове героя Франции небось не откажут…

– Спасибо, роза моя. Когда позвонить? Завтра удобно?

– Да ты рехнулся, какое завтра, тут и за неделю ничего не сделаешь! Ну ладно, все равно звони, когда захочешь.

– Целую. – Нил бросил трубку.

Наскоро собравшись, он рванул в Бостон.

В этот день улететь не получилось – когда он расплачивался по электронной карте за заказанный билет, выяснилось, что денег на их с Сесиль общем счету элементарно не хватает на билет до Парижа. Можно было не уточнять, кто приложил руку к этому делу; Сесиль вряд ли пошла бы на такое по собственной инициативе. Нил лихорадочно вывернул карманы, наскреб недостающие шестнадцать долларов, но билет брать не стал, поскольку перспектива оказаться в Париже без гроша его не устраивала.

Ладно, гады, сами напросились! Война так война! Хорошо еще, хоть на бензин оставили.

К вечеру Нил возвратился в Проспект. Оставив «датсун» на улице, вбежал в дом, прямиком устремился в спальню, снял со стены портрет Мари-Мадлен, матери Сесиль, набрал на дверце маленького настенного сейфа известное ему четырехзначное число. Найдя искомое, он тихо прикрыл дверцу и повесил портрет на прежнее место.

Только внизу, на кухне, пользуя больные нервы хересом и сигарой, он отомкнул золотую застежку на продолговатом сафьяновом футляре.

На белом атласном ложе покоилось редкостной красоты ожерелье – крупные синие сапфиры, обрамленные бриллиантами, в оправе из белого золота.

Сделанное его прадедом Францем Бирнбаумом для своей жены, стало быть, для прабабушки Нила. Украденное большевиками, возвращенное в семью его дедом Вальтером Бирнбаумом и подаренное бабушке Александре Павловне. Вновь украденное и через много лет вернувшееся уже к нему, к Нилу, посмертным подарком первой жены, Линды, укравшей его у вора. Подаренное им второй жене, теперь фактически бывшей…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация