— Ничего страшного, — сказал он в тон парню. — У меня куча копий.
— Да ну?
Парень взял сдачу у бармена и удалился к бильярдному столу, где принялся засовывать монетки в щель приемника. Шары посыпались на стол с глухим барабанным стуком, и парень, глядя на Ребуса, принялся собирать пирамиду.
— Вы что, немного рисуете?
Ребус, стряхнув пиво с бумаги, поднял взгляд на бармена Дода:
— Нет, я не рисую. Но неплохо получилось, правда? — Он медленно развернул копии, чтобы бармен разглядел получше.
— Да, неплохо. Хотя я в этом не специалист. У нас тут другая специализация — пенсии да пособия.
Это замечание вызвало смех.
— Еще косячки, — добавил один из выпивох. И хотя он произнес «кусачки», Ребус знал, что тот имеет в виду.
— Или сигареты, — предложил кто-то еще, но шутка была уже отыграна.
Бармен кивнул, показывая на рисунки:
— Это что, кто-то конкретный?
Ребус пожал плечами.
— Братья, что ли?
Ребус повернулся к выпивохе слева, который задал последний вопрос:
— С чего вы это решили?
Выпивоха дернулся и уставил взгляд на ряд дозаторов за стойкой:
— Похожи.
Ребус вгляделся в рисунки. Миджи, как его и попросил Ребус, состарил братьев лет на пять-шесть.
— Возможно, вы и правы.
— Или двоюродные, — сказал выпивоха справа.
— Во всяком случае, родственники, — задумчиво проговорил Ребус.
— Сам вижу, — буркнул бармен Дод.
— Посмотрите внимательнее, — попросил Ребус. Он провел пальцами по листам бумаги. — Одинаковые подбородки, глаза похожи. Может, все-таки братья.
— И кто же это такие? — спросил выпивоха справа, человек средних лет с квадратным небритым подбородком и живыми голубыми глазами.
Ребус в ответ опять пожал плечами. Один из игроков в домино подошел к бару заказать своим партнерам по стаканчику. Вид у него был такой, будто он выиграл партию в бридж. Человек потер ладони.
— Как дела, Джеймс? — спросил он выпивоху справа от Ребуса.
— Неплохо, Мэт. А у тебя?
— Да все по-старому. — Он улыбнулся Ребусу. — Что-то я тебя не видел здесь прежде, сынок.
Ребус покачал головой:
— Уезжал я надолго.
— Вот как?
Появились три пинты на металлическом подносе.
— Прошу, Мэт.
— Спасибо, Дод. — Мэт протянул бармену десятифунтовую бумажку и в ожидании сдачи уставился на рисунки. — Бутч и Санденс, а? — Он рассмеялся. Ребус дружески улыбнулся. — Или уж скорее как «Стептоу и сын»
[36]
.
— Стептоу и брат, — предложил уточненный вариант Ребус.
— Братья? — Мэт пригляделся к рисункам. Потом, не отрывая от них взгляда, спросил: — Так ты из полиции, сынок?
— Я похож на полицейского?
— Не очень.
— Для начала у тебя нет пуза, — сказал Дод. — Верно, сынок?
— Бывают и тощие полицейские, — возразил Джеймс. — Вот возьми Стеки Джеймисона.
— И то верно, — согласился Дод. — Этот хрен за фонарным столбом может спрятаться.
Мэт взял поднос с пивом. Остальные игроки в домино кричали ему из-за стола, что сейчас помрут, как рыба на берегу. Мэт кивнул в сторону рисунков.
— Видел я этих жуков прежде, — сказал он, перед тем как уйти.
Ребус допил стакан и заказал еще. Выпивоха слева от него допил свой стаканчик, надел берет и начал прощаться:
— Ну, пока, Дод.
— Счастливо.
— Счастливо, Джеймс. — Их долгое прощание затянулось на несколько минут.
Ребус сложил листы с картинками и сунул их в карман. Вторую пинту он пил не спеша. Вокруг говорили о футболе, о внебрачных связях, о несуществующем рынке труда. Ребусу только оставалось удивляться, что при таком количестве любовных историй у кого-то еще остается время и энергия для работы.
— Знаешь, во что превратилась эта часть Файфа? — спросил Джеймс. — В гипермаркет «Сделай сам». Ты либо работаешь в нем, либо там отовариваешься. Вот и все дела.
— Это ты верно сказал, — проговорил Дод, хотя как-то неуверенно.
Ребус закончил вторую пинту и отправился в туалет. Вонища там стояла жуткая, а граффити на стенах не отличались изобретательностью. Никто не зашел за ним, чтобы шепнуть словечко, хотя он на это и не рассчитывал. По пути из туалета к бару он остановился у игроков в домино.
— Мэт, — сказал он, — извините, что прерываю. Вы не сказали, где, по-вашему, видели Бутча и Санденса.
— Пожалуй, только одного из них, — сказал Мэт.
Костяшки перемешали, и он взял семь штук — три в одну руку, четыре в другую.
— Но это не здесь было. Может, в Лохгелли. Кажется, что в Лохгелли.
Он положил костяшки домино лицевой стороной вниз, вытащил одну и сходил ею. Сидевший рядом с ним человек задумался.
— Плохой знак, Тэм, задумываться в самом начале игры.
Действительно, плохой знак. Придется Ребусу отправиться в Лохгелли. Он вернулся к бару и без лишних разговоров попрощался.
— Кто долго сидит-рассиживается, в того чаще попадают, — пошутил кто-то у стойки, вспомнив шутку с бородой.
Чтобы из Кауденбита добраться в Лохгелли, нужно было проехать через Ламфиннанс. Его отец вечно отпускал шутки о Ламфиннансе. Ребус не помнил, с чем это было связано, и, конечно, не помнил ни одной из них. В его детстве небо было затянуто дымом — в гостиных всех домов имелись камины, отапливаемые углем. Из труб в вечернее небо устремлялись облачка дыма. Теперь времена изменились. Вместо старого доброго уголька появилось центральное отопление и газ.
Это печалило Ребуса.
Печалило его и то, что ему придется повторять представление с рисунками. Он надеялся, что «Мидден» будет началом и концом его поисков. Конечно, не исключалось, что Эдди пытался сбить его со следа. Если так, то Ребус угостит его заслуженным десертом, и уж никак не «Синим замшевым суфле».
Он повторил свой номер в трех пабах, в каждом выпив по полупинте, и не получил никакого результата, кроме обычных дурных шуток. Но в четвертом баре — дешевом заведении, ютившемся в привокзальном сарае, — Ребус привлек к себе внимание остроглазого старичка, который выклянчивал выпивку у всех подряд посетителей. В этот момент Ребус показывал рисунки компании строителей и маляров, сидевших в углу L-образной барной стойки. Он знал, что они маляры, потому что они спросили, не нужно ли ему сделать какую работенку.
