– В принципе, задушить ее мог не обязательно мужик, с этим делом справилась бы и другая баба. Но только физически сильная и крупная.
– Так есть еще какие-то отпечатки?
– Кое-что есть.
– Что ты все кое-что да кое-где! – рассердился на него Толя. – Говори уж нормально!
– А как я могу с тобой откровенничать, если ни черта не понимаю, зачем тебе это нужно?
– Я же говорил, она моя знакомая и…
– И может, это ты ее и придушил!
– Да ты чего? – возмутился Толя. – Спятил?
– А чего ты тогда интересуешься? И ты уж прости за откровенность, но что-то не похожа эта краля на тех телочек, которые обычно на тебя западают. Одна у тебя лопоухая, вторая кривоногая, третья просто жирная, а четвертая вся в прыщах!
– И вовсе она не в прыщах! Это веснушки, если хочешь знать.
– А мне по фигу, что у нее там! – грубовато ответил приятель. – Пока не объяснишь, чего ты к покойнице прицепился, ни на какую откровенность с моей стороны даже и не рассчитывай!
Толя насупился.
– Вот ты какой товарищ! А мы ведь с тобой учились вместе!
– И что? Раз учились, сам должен помнить первое правило хорошего сыщика. Никому и никогда не доверять. Особенно не болтать о своих рабочих моментах!
– А если бы оказалось, что я сейчас занимаюсь делом, которое связано с этим убийством?
– Тогда другой разговор. А что это за дело?
Толя колебался недолго. Он хорошо помнил принципиальность своего приятеля по курсу, который даже списывать никому и никогда не давал, за что и бывал бит однокашниками, причем неоднократно. Но даже при этом он от своих принципов так ни разу и не отступил. В итоге были вынуждены сдаться сами его враги, потому что каждая схватка с Георгием заканчивалась для них слишком серьезным напряжением сил.
Так и остался Георгий без друзей, но зато с принципами, которые ему их вполне заменяли. И так как Толя вел дело Василия Петровича неофициально, то он и не был уверен до конца, захочет ли Георгий ему сейчас помогать. Но похоже, иного выхода все равно не было. И Толя со вздохом сказал:
– У моего клиента вчера вечером украли лошадь. Скакового жеребца по кличке Жеребчик. Заявлять он об этом не хочет, сам начал розыски. И мы узнали, что покойная также крутилась возле места происшествия. И у нас есть подозрения, что она принимала активное участие в краже, выполняя роль наживки для ротозея-конюха.
– Такая краля легко могла кого угодно отвлечь, – согласился приятель.
И взглянув в сторону Василия Петровича, спросил:
– Слушай, а почему твой клиент не хочет заявление написать?
– Тогда его лошадь могут отстранить от участия в скачках. А для него это крайне важно.
Гоша почесал в затылке.
– Даже не знаю, чем тебе и помочь. Впрочем, тут один из местных признался, что видел прошлой ночью двух каких-то незнакомых мужиков. Сейчас оперативники поехали, чтобы разобраться на месте. Хочешь, поезжай за ними. Больше я тебе ничем не могу помочь. Ведь ничего связанного со скачками при покойнице обнаружено не было.
– А что было? – живо поинтересовался Толя. – Можно взглянуть на опись содержимого ее карманов и сумочки?
– При ней оказались только документы. Они были рассыпаны на полу и на сиденье в машине.
– А сумочка?
– Говорю же, только документы.
– Сумочки не было?
– Только документы, – повторил Георгий, и Толе стало ясно, никакого другого ответа он от приятеля не услышит.
– Странно, ты не находишь? Зачем преступнику понадобилось оставлять в машине документы покойной?
Георгий пожал плечами.
– Куда легче было бы забрать их вместе с сумочкой. Или они выпали при борьбе?
– Следов борьбы не обнаружено, – нехотя ответил Георгий. – Судя по всему, женщина не подозревала о том, что ей угрожает опасность. А насчет документов, которые мы нашли в машине, я тебе так скажу, спасибо, что они тут были. Нам же меньше работы.
Это было справедливое замечание, и все равно Толя не мог найти себе места. Ему не давало покоя поведение убийцы. Вместо того чтобы забрать документы с собой, осложнив тем самым работу правоохранительных органов, он словно специально кинул их рядом с покойницей.
Но с этим вопросом Толя решил разобраться позднее. А сейчас он вернулся к Василию Петровичу, томящемуся поодаль. Услышав, что найденное тело в самом деле принадлежит Маргарите Лаврушкиной, Василий Петрович и вовсе ударился в панику.
– Теперь нам нипочем не найти моего Жеребчика! Ниточка порвалась!
Он не скрывал своего отчаяния. И Толя счел своим долгом его утешить.
– Если Маргариту убили из-за ее участия в деле похищения вашего коня, то это для нас даже лучше.
– Чем же лучше? Девчонка мертва, говорить она уже не сможет.
– Но теперь ее убийство будет тщательным образом расследовано. И если убийца – это одновременно и ваш вор, ему не уйти от ответственности.
И все равно Толе не удалось успокоить Василия Петровича, тот был безутешен. И даже тот факт, что один из жителей Лебяжьего Лога признался в том, что видел вчера поздно вечером неподалеку от поселка каких-то двух незнакомых ему мужчин, не сильно его порадовал.
– Что толку? Были бы они верхом на моем Жеребчике, а так…
Он не договорил и обреченно махнул рукой. Однако Толе удалось убедить Василия Петровича наведаться в гости к свидетелю. Василий Петрович ехать не хотел, сопротивлялся и твердил:
– Мало ли кто это мог быть! Коня-то вместе с ними никто не видел!
– Мы не должны пренебрегать ни одной возможностью, даже такой шаткой и туманной, как эта.
С уговорами Василий Петрович все же прибыл в Лебяжий Лог. И тут же пал духом совершенно. Свидетель, которого нашли полицейские, еще больше убедил его в том, что толку от их расследования не будет. Свидетелем оказался мальчишка лет четырнадцати, лицо которого показалось Василию Петрович смутно знакомым. Отчего так произошло, он не задумался, а просто стал слушать рассказ паренька. Оказалось, что вчера он ездил в город, припозднился с возвращением домой и опоздал на последний автобус до Лебяжьего Лога. Парень уже думал, что ему придется ночевать в городе или идти домой пешком, как вдруг ему посчастливилось, и его подобрал их бывший сосед – дядя Петя.
– Довез почти до самого дома. У Щербинки высадил. А оттуда ходу мне до дома минут двадцать.
Доброта дяди Пети не простиралась настолько далеко, чтобы подвезти парнишку до самого дома. Но Валя, так звали мальчика, нисколько не огорчился. Он родился и вырос в этих местах. И отлично мог добраться до дома в любую погоду и даже с закрытыми глазами.
– Ночь-то теплая была. Да и не поздно, всего одиннадцать часов. Я по дороге шел, как вдруг их увидел.
