Едва мы вошли в квартиру, я не выдержала:
— Мотька, Вовка! Надо поговорить!
— А что? — испугалась Мотька. — Вроде мы все
продумали?
— Далеко не все! Дело в том, что Фельдманы наверняка
поедут провожать Курицу. Представляете себе, какая может начаться суматоха?
— Да! Это мне в голову не приходило! Черт знает
что! — проворчал Володя.
— И к тому же, Курица сказала, что она очень невезучая.
А с невезучими людьми могут происходить самые невероятные вещи.
— Это да! — согласилась Матильда.
— У нас в школе есть девчонка, это что-то! —
подхватил Володя. — Если есть где-нибудь одна-единственная лужа, она в нее
вляпается. А еще у мамы в Москве был один приятель, с ним вечно что-то
случалось, он эстрадный музыкант, одно время долго без работы мыкался, наконец
повезло, взяли его в ансамбль, поехали на гастроли, в Чехословакию, это давно,
еще до перестройки было, заработали там неплохо, накупили всего, а на обратном
пути в поезде пожар случился, еле успели выскочить, в чем были! Потом он
перешел в ансамбль к известной певице, а она возьми да умри!
— Вот-вот, помните, фильм даже есть такой,
«Невезучие»? — встряла Мотька. — Но только нам-то что с этим делать?
— Надо постараться как-то учесть этот момент, —
заявил Володя.
— Какой момент? Момент невезучести? — спросила я.
— Вот именно!
— А как его учтешь? Да еще в сочетании с семейством
Фельдманов в аэропорту? Володька схватился за голову.
— Все, бабы, ложимся спать. Утро вечера мудренее. Я
устал так, будто разгрузил три вагона. Бревен!
Глава XX. Шальная идея
Утром я проснулась около шести. Мотька спала без задних ног.
Вот и подходят к концу наши каникулы! Самые интересные каникулы в жизни!
Сколько мы всего увидели, столько узнали, да еще сумели спасти человека. Ведь
если бы у Арье в Москве обнаружили наркотики, ему грозило бы несколько лет
тюрьмы. А теперь предстоит еще спасти Курицу, и это будет куда сложнее!
Почему-то я была уверена, что гениальный по простоте Мотькин план на каком-то
этапе может дать сбой, и тогда… Даже не хочется об этом думать.
В половине восьмого проснулась Мотька.
— Ась, — сказала она, едва продрав глаза, — а
ведь это предпоследнее утро здесь.
Как жалко! Я, конечно, по маме соскучилась, но уезжать
неохота. И на Мертвое море мы не попали.
— Ничего, Матильда, мы с тобой спасем еще парочку
банкиров и завалимся сюда на целый месяц! Что нам стоит?
— А что? В Москве этих банкиров, как собак нерезаных.
Запросто спасем! Жалко, конечно, что Арье не банкир.
— Ну, что сегодня будем делать?
— А что в субботу тут сделаешь? Пойдем на пляж,
погуляем, потом опять на пляж сходим, а вечером что-нибудь придумаем. Не знаю,
как я теперь без моря жить буду! Я, наверное, в прошлой жизни рыбой была!
Когда мы завтракали, в кухню приплелся заспанный Володя.
— Бабы, вы, конечно, на пляж?
— Ясный перец!
— И не лень пешком туда тащиться?
— Не лень!
— А я, пожалуй, еще посплю! — и, отправив в рот
сразу три печенья, он удалился.
Рано утром в субботу на улицах было совсем пустынно. Мы шли
молча, наслаждаясь напоследок ласковым солнцем.
— Ой, Аська! Надо завтра не забыть в море монетку
бросить!
— Интересно, какую монетку надо бросать, здешнюю или
нашу?
— А давай по две бросим. Чтобы уж железно сюда
вернуться!
— Хорошая идея! — засмеялась я.
Обычно оживленная, шумная улица Алленби была пуста. Все
закрыто. Народу — никого. Даже у шука Кармель все словно вымерло.
— Ась, а может, нам Косте позвонить? — немного
погодя спросила Матильда.
— Косте? Зачем? — удивилась я.
— Подстраховать Курицу!
— Каким образом?
— Ну, Костя отцу расскажет все (Костин отец —
следователь РУОП), и даже если у нас ничего не выйдет и ее задержат, по крайней
мере, будет известно, что она — жертва шантажа!
— Да ты что! Даже думать нельзя о таком варианте!
— Почему?
— Да потому, что пока Костя папе своему объяснит, пока
папа с таможней свяжется… представляешь себе, чего Курица успеет натерпеться,
не говоря уж о том, что Костин папа может вообще во все это не поверить, сама
подумай, какие-то девчонки звонят из Тель-Авива, чего-то городят про наркотики…
— Ты права, я дура!
На пляже не было ни души. Мы с восторгом кинулись в воду.
Потом вылезли и растянулись на песке. И вдруг услыхали голоса:
— Гляди, Клав, по-моему, те самые девчонки!
— Вроде да!
Я подняла голову. Неподалеку от нас расположились Клава с
Томкой. На ловца и зверь бежит. Может, что-то интересное услышим. Дамы
переоделись и довольно долго решали вопрос, идти ли им сейчас в воду или сперва
немного пожариться на утреннем солнышке.
— Мотька, — прошептала я, — идем в воду,
чтобы они не подумали, что мы за ними…
Мы вскочили и бросились в воду, делая вид, что не замечаем
их. В воде мы издавали самые невероятные возгласы на несуществующем языке.
— Мотия, кармагель! — вопила я.
— Хора, лупендрон! Куша ботана мур?
— Мур! Мур!
Когда-то в раннем детстве мы с Мотькой обожали играть «в
иностранцев». Мы часами могли нести всякую околесицу на якобы иностранном
языке. Теперь это умение нам пригодилось. В жизни все может пригодиться, даже
лупендрон.
Вскоре дамы тоже влезли в воду. Но абсолютно ничего
интересного не сказали.
Потом, уже лежа на песочке, мы услышали:
— Клав, на каком языке эти девчонки болбочут?
— Да кто их знает, но вообще-то похоже на венгерский.
Мы чуть со смеху не лопнули. И вдруг Клава спросила:
— Томка, а ты к Марику на день рождения идешь?
— Не-а, я же завтра опять в Москву лечу.
— Разлеталась ты!
— Ой, не говори! Надоело до смерти! Но тут у нас такие
дела творятся…
В этот момент я увидела, что по пляжу к нам направляется
Аркашка. Сейчас он нас окликнет, и тогда все пропало… Я сорвалась с места и как
дунула по песку! Подлетев к обалдевшему от моей скорости Аркашке, я зашептала:
— С нами ни слова по-русски!
— Понял! — отозвался Аркашка, окинув взглядом
пляж.
