— Успешно, Семен Евсеевич такой хирург! —
восторженно закатила глаза девушка. — Его у нас многие называют богом со
скальпелем!
Они вышли из лифта и долго еще шли какими-то коридорами.
— Не удивляйтесь! Семен Евсеевич велел провести вас
задами!
Она толкнула какую-то малозаметную, без всякой таблички,
дверь.
— Семен Евсеевич, вот они!
— Виктоша! Что случилось? — встревожено спросил
хирург. — Что-нибудь с папой?
— Нет, дядя Сема, у моей подруги к вам важное дело!
— Отлагательств оно не терпит? А то у нас здесь нынче
сумасшедший дом! Ранили журналиста… Сами понимаете, и корреспонденты вертятся,
и милиция… Может, в другой раз?
— Нет, Семен Евсеевич! — вступила в разговор
Муся. — Дело очень срочное.
И она выразительно взглянула на медсестричку.
— Людочка, иди работать! — распорядился Семен
Евсеевич.
Та с явной неохотой подчинилась.
— Ну что ж, слушаю вас, девушка! Только побыстрее!
Через двадцать минут из комнаты вышли трое: Виктоша, доктор
Смолянский и Муся в белом халате и белой косынке на голове. Виктоша направилась
к лифту, а доктор с Мусей поспешили к отделению реанимации.
— Значит, так, — сказал Мусе доктор, — в
палату не соваться! Будешь околачиваться возле! Если кто-нибудь что-нибудь спросит…
Ах да, ты же любому голову задуришь! — усмехнулся он. — Ну,
счастливо!
Итак, Муся добилась своего! Она будет охранять любимого
человека от покушений на его жизнь!
Глава 14. Муська
Виктоше было немного грустно одной. Муська осталась
сторожить Медынского, а ей куда податься? Она подошла к автомату и позвонила
Ленчику, но его мама ответила, что он на занятиях по карате. «Какая же я
дура, — подумала Виктоша, — чем заниматься всякой ерундой, лучше бы
тоже записалась в секцию карате. И Ленчик был бы рядом, и карате всегда
пригодится. Ну, ничего, решила она, — на следующей неделе обязательно
запишусь!» В кармане валялся еще один жетон, и она позвонила Дарьке.
Та только что пришла домой.
— Тошка? Приезжай, я одна!
— А мама где?
— Где! На работе!
— Ладно, сейчас приеду!
— Ну, что нового? — спросила Виктоша, войдя в
квартиру.
— Да так, кое-что, — неопределенно ответила
Даша. — А где Муська?
— Муська? В больнице!
— Ой! А что с ней?
— Ты что, ничего не знаешь? — удивилась Виктоша.
— А что я должна знать?
— Медынского избили!
— Кто?
— Передали — какие-то подростки!
— Где передали?
— И по телеку и по радио! Не слыхала?
— Нет!
— Он теперь лежит в больнице, ему операцию сделали.
— А при чем тут Муська? Хотя погоди… Она, по-моему, в
него влюблена, верно?
— Верно! — подтвердила Виктоша. — Только я
тебе ничего не говорила, ты сама догадалась!
— Естественно, — пожала плечами Даша, — я и
вправду сама догадалась. Так она что, возле него дежурит?
— Именно!
— Она там всех загипнотизировала?
— Нет!
— А как же ее пустили? У него же, наверное,
родственники есть?
— Никого у него нет! Он один!
— Но все равно…
— Понимаешь, я ее к дяде Семе отвела, он Медынского
оперировал. Слышала бы ты, как они разговаривали! Отпад! Она сразу быка за рога
взяла, без всяких там гипнозов! Я знаю, говорит, что состояние его не очень
тяжелое, только вы, Семен Евсеевич, никому про это не говорите, ни милиции, ни
журналистам! Пусть думают, что он при смерти! — Зачем? — ахнула Даша.
— Вот-вот, дядя Сема то же самое спросил. А она — пусть
его враги думают, что он вот-вот умрет, тогда, может, они не станут лезть в
больницу и убивать его там.
— Надо же, умная какая!
— Не то слово! Дядя Сема подумал и спрашивает: Значит,
ты считаешь, что это не случайное совпадение? А Муська ему отвечает: Конечно,
нет! Тогда дядя Сема у нее спрашивает: А ты не хочешь милиции все
рассказать? — Нет, — говорит, — ни за что! Я хочу только, чтобы
вы разрешили мне дежурить у его палаты. Я сразу почувствую, если кто-то придет
со злом. Тогда дядя Сема так пристально на нее посмотрел и спрашивает: Ты что,
экстрасенс? — Нет, — отвечает Муська, — пока нет, но я владею
гипнозом и чувствую, если кто-то распространяет зло, — тут она покраснела
как рак, — особенно если это касается Всеволода Григорьевича. Дядя Сема
опять на нее посмотрел, засмеялся и сказал, что разрешает ей сегодня
подежурить. Вот она там и осталась.
— Обалдеть! — только и смогла сказать Даша. —
А тебя оттуда, значит, выставили?
— Ага! Дядя Сема сказал, что в больнице и так слишком
много народу околачивается. Знаешь, я не ожидала, что он так серьезно к Муське
отнесется. Ну ладно, а что у тебя? Нашли искусствоведку?
— Почти! — и Даша поведала троюродной сестре свои
сегодняшние похождения.
— Это уже кое-что! — заметила Виктоша.
— Но теперь надо ждать, когда она из-за границы
приедет! Целую неделю! Слушай, Тошка, а что ж Муська — так и собирается торчать
все время в больнице, без подмены?
— А я знаю? Договорятся как-нибудь с дядей Семой. Она
уже ни о чем не думала, ей лишь бы дорваться до своего возлюбленного Сев очки!
Ненормальная просто!
* * *
Муся в оцепенении сидела в коридоре. Мимо ходили люди,
врачи, медсестры, посетители. Все с некоторым недоумением взирали на совсем
юную девушку, сидящую возле отделения реанимации в белом халате, белой косынке,
но без всякого дела. В больнице это производило странное впечатление, но все
проходящие мимо словно натыкались на какой-то невидимый барьер, окружавший
загадочную девушку, и тут же напрочь забывали о ней. Поэтому никто ее не
отвлекал, не лез с разговорами. Так прошло несколько часов. Девушка сидела все
в той же позе. Потом вдруг к ней подошел доктор Смолянский и сказал:
— Нельзя же так, Муся! Пойди проветрись, съешь
что-нибудь, а я пока сам подежурю!
— Спасибо, Семен Евсеевич, но мне не хочется!
— Муся, а дома не будут волноваться?
— Нет, мои за город к тете поехали, вернутся только
завтра!
— И ты намерена до завтра так сидеть? Может, хоть в
туалет сходишь?
Муся вспыхнула.
— Спасибо! Посидите здесь пять минут, я сейчас вернусь!
