— А ты? — не понял Пантор.
— Я следом, — кивнул Орландо. — Давай.
И Пантор шагнул на карниз.
Все просто было на словах. На деле по ту сторону окна бушевала стихия. Ветер сбивал с ног. Дождь хлестал так, что Пантор в считаные секунды промок до нитки. Дождевая вода струилась по карнизу, отчего тот стал скользким, и удержаться на нем было крайне тяжело.
Оскальзываясь и ища, за что бы ухватиться, Пантор медленно двигался вдоль стены. Небо расчертила молния, высвечивая берег, дома и близкий уже сарай.
«А меня ведь тоже высветило, — подумал он. — С такой подсветкой трудно остаться незамеченным».
Запоздало громыхнуло. Долго и раскатисто.
«Зато, если навернусь, никто не услышит», — мрачно пришла следующая мысль.
Сарай был рядом. Пантор оттолкнулся от стены и спрыгнул на крышу, перекатился с грохотом и ринулся вниз. Земля ударила по ногам. Он едва удержал равновесие. Оглянулся. По карнизу медленно двигалась могучая тень Орландо.
Пантор пригнулся и метнулся к соседнему дому. Прошмыгнул вдоль стены, снова рывком преодолел открытое пространство и опять заскользил вдоль чужого дома.
Сколько раз он повторил маневр, не считал. Может, десяток, может, полтора. Мысль о том, сколько было пройдено домов, возникла, когда за спиной остался последний. Пантор оглянулся. Темнота, черные громады домов, дождь и ветер.
Он поежился. Ветер продувал насквозь. Мокрая одежда липла к телу, отчего становилось еще холоднее.
Вдали зачавкали шаги.
— Орландо? — позвал Пантор.
Мертвяк выскочил из-за соседнего дома, посмотрел неодобрительно. Махнул рукой на север и побежал вперед. Пантор бросился следом.
— Я тебе чо сказал делать? — пробасил Орландо уже на бегу. — Я сказал — бежать. А ты чо?
— Тебя ждал.
— Замолкни, дыхание собьешь, — пробурчал мертвяк и прибавил темп настолько, что если желание говорить у Пантора и было, то пропало мгновенно.
Впрочем, сбавить скорость пришлось очень скоро. Бежать было трудно. Ветер сбивал с ног, швырял в лицо дождь. Тугие струи били, кажется, со всех сторон.
Пантор захлебывался водой и воздухом. Спотыкался, падал, поднимался и снова бежал. Иногда его подхватывала за шиворот могучая ручища Орландо, удерживая на ногах.
Сколько они так бежали, Пантор не мог даже предположить. Стихия и бегство растянулись, кажется, в вечность. Но вечность эта укладывалась в остававшиеся до рассвета часы.
Когда темнота вокруг начала сереть, Пантор понял, что наступило утро. Ветер немного притих. Впереди забрезжили очертания новых домов.
Добежав до ближайшей двери, Пантор понял, что силы кончились. В мокрой разгоряченной голове все перепуталось, в груди хлюпало и булькало. Перед глазами плыли мутные пятна. Он последним рывком взбежал на крыльцо, грохнулся на колени и яростно и бессильно замолотил в дверь.
Открыли не сразу.
Орландо остановился у крыльца. Осмотрелся.
— Дюжина домов, — прикинул он. — Как ни крути, а мы все равно в меньшинстве. Даже если местные всем гуртом решат за нас вступиться.
Пантор кивал, не особенно соображая. Вяло продолжал бухать кулаком в дверь, пока та вдруг не провалилась внутрь.
Маг едва не кувырнулся в дверной проем, но удержал равновесие. На пороге стоял старый седой мертвяк с мутными, серыми как небо глазами.
— Чего молотишь?
— Это Тосконна? — хрипло спросил Пантор.
— Знамо дело, — кивнул старый мертвяк.
— У меня послание для Андруся от лорда Мессера, — прохрипел маг.
Старик посмотрел мутным взглядом, будто сквозь Пантора.
— Лорд? Ишь ты! Не знаю никакого лорда. А Андрусь там живет. Вон там, у мостков его хибара.
Мертвяк махнул рукой куда-то в сторону и захлопнул дверь прежде, чем Пантор успел открыть рот. Он бессильно посмотрел на указанную хибару, на Орландо. Тот глядел в противоположную сторону, и выражение на его лице не предвещало ничего хорошего.
— Что? — похолодел Пантор.
— У нас гости, — мрачно сообщил мертвяк.
Не чувствуя больше сил, Пантор с трудом поднялся на ноги и сошел с крыльца. Преследователи были еще далеко, сейчас они походили даже не на муравьев, а на суетливую тлю. Но двигались мертвяки довольно быстро.
— Надо пойти к Андрусю, — пробормотал Пантор таким голосом, что сам понял: ему уже ничего не надо.
— Чо? Какой Андрусь?
Пантор вяло махнул рукой.
— Там, вон третий дом. Где лодка рядом.
Орландо прищурился, оценивающе стрельнул взглядом в одну сторону, в другую.
— Идем, — сказал решительно.
Пантор кивнул, поплелся к мосткам и хибаре, на которую указал старик. Что-то резко и болезненно вцепилось в предплечье, сжало, потянуло. Он повернул голову, не сразу сообразив, что это Орландо тащит его вперед.
Мертвяк двигался быстро и действовал решительно. Дотянул обессилевшего мага до мостков, но почему-то поволок мимо дома. Прямо к воде. В этом было что-то неправильное.
— Надо отдать послание, — пробормотал Пантор, — Андрусю.
— К духам твоего Андруся, — рыкнул Орландо. — Никакой Андрусь в такую погоду в море не выйдет.
Маг хотел ответить, но захлебнулся порывом вновь взбесившегося ветра. Мертвяк подтащил его к качающейся на волнах лодке, подавив вялое сопротивление, пихнул внутрь. Пантор запнулся о борт и грохнулся на деревянное дно. Здесь было мокро, но ветер носился чуть выше, над бортом. И от этого почему-то сделалось уютно.
Лодка покачивалась, долбилась о мостки. Потом вдруг рванула куда-то.
Орландо?!
Собрав волю в кулак, Пантор поднялся на колени. По ту сторону борта была вода. Мостки, покачиваясь, стремительно удалялись. А Орландо почему-то с веслом в руках был не здесь, а там. Один. И по берегу бежали мертвяки, впереди которых несся сухощавый с черной повязкой, закрывающей левую глазницу.
Орландо медленно, словно в бреду, поднял весло. Пантор вскочил на ноги.
Так не должно было быть.
Так не могло быть.
— Орландо! — заорал он изо всех сил.
Мертвяк не обернулся.
— Орла… кххх!..
Голос сорвался. Пантор закашлялся хрипло, до рвоты. Лодку швырнуло в сторону. Дно убежало из-под ног, и маг снова шлепнулся на колени.
Берег удалялся. Громила яростно размахивал веслом, отоваривая наваливающихся по двое мертвяков. Те толпились, мешали друг другу, пытались протиснуться вперед, но мостки были узкими.
Орландо! Маг хотел заорать, но голоса не было. Из горла вырвался лишь жалкий хрип. В груди больно сжалось. Помутившееся сознание не могло осмыслить происходящее, но внутри что-то болело, тянуло.
