Вслед за тем медленно опустился на землю сержант. Ребята кинулись к нему. Он с силой открыл глаза и улыбнулся. Начал что-то шептать. Ребята в ужасе прислушались.
– Горбатого могила… Генерал мне: не говори так, не смей… Да что там? Говори, не говори – все одно… Куда денешься? Теперь уже исправит… Окончательно… Поехать все собирался… старушка мать у меня… вот кого жаль… непутевый я, так и не женился… она мечтала… внуков… не повторяйте моей… моей ошибки… Ни за что! Понятно? – Голос его булькнул. – И еще… возьмите это, – он тронул слабеющей рукой правый карман, – это остаток нашей общей кассы… это все ваше… шестьдесят золотых… каждому, стало быть, по пятнадцать…
Из угла его рта вытекла струйка темной крови. «Будьте…», – прошептал сержант и закрыл глаза.
Глава 57
Рыцарское сердце петуха Жана
Отправляя парней в отпуск, генерал Рас подарил каждому по отличному жеребцу. «Кто доберется первым – тот на коне», – вспомнил Галик выражение сержанта, когда они, молодцевато подбоченясь, въезжали в родную деревню.
Открыв рты, смотрели жители деревни на трех лихих конников. Копыта цокали, грязь весело летела из-под копыт. Девушки украдкой смотрели на возмужавших Арика, Галика и Валика. Но больше всего сельчан потрясло то обстоятельство, что на огромном красавце – гнедом коне Валика – сидел не только Валик. Позади него, в кавалерийских штанах, заправленных в сапожки, в походной замшевой куртке, сидела удивительно красивая девушка с распущенными каштановыми волосами. Но мало того, на плече у девушки сидела небольшая обезьяна, по виду живая и смышленая. Обезьяна непрерывно крутила головой и строила смешные рожи.
Арик с едва заметной улыбкой на губах посматривал вокруг, отлично понимая, какой эффект производит их конная процессия. И вдруг… вдруг в толпе девушек он увидел знакомое лицо. Мой Бог! Что это? Не может быть! Как расцвела скромная белошвейка. Как она хороша! И как мила! Сердце Арика дрогнуло
На дальнем краю деревни спокойно, с достоинством, их встретил петух Жан-наглец. Поначалу, в судорожном восторге встречи, они решили переименовать своего любимого петуха. Жан-храбрец? Жан-гордец? Жан-молодец?
– А я бы не стал менять имя, – сказал вдруг Арик. – Как это мило и привычно звучит – Жан-наглец. Вон смотри – и петух согласен. Посмотри, как он радостно роет землю своей мощной лапой. И как нахально при этом глядит. Я его люблю, честное слово!
– Твоя правда! – сказал Валик и шмыгнул носом.
Сзади стояла Сэнди и с нескрываемым интересом смотрела на красавца-петуха.
Примерно в это же время далеко от столицы, в глубокой провинции, на дороге, живописно обсаженной тополями, отряд добровольной сельской охраны остановил подозрительный экипаж – глухую черную карету с занавешенными окнами, ведомую парой отличных рысаков.
– Клянусь брюквой, какой-то беглый аристократ, – сказал командир отряда, сжимая в руках допотопную кремневую фузею. О том, что порох давно кончился и фузея не заряжена, знал только он один.
– Проверить не грех. – Его товарищ встал посреди дороги, картинно выставив старый заржавленный бердыш. Остальные пятеро были вооружены вилами и кольями.
Кучер натянул вожжи, карета остановилась. Кучер смотрел на вооруженных мужиков, мужики на кучера. Молчание затянулось.
– Ну, я поехал, что ли. – Кучер хотел стегнуть лошадей кнутом.
– Э, нет. – Двое с вилами присоединились к приятелю с бердышом. – Кто таков будешь? Кого везешь?
С треском распахнулась правая дверца кареты, на ступеньке возник военный с обнаженной шпагой в правой руке и с пистолетом в левой. Мужики опешили.
– Я полковник Роппо, – надменно сказал военный, – везу особо секретный груз – архив по делам республики.
– Республики! – важно повторил командир отряда.
– Архив! – сказал мужик с бердышом, испуганно и восхищенно одновременно.
– Пропустить бы надобно, – робко сказал один из крестьян и опустил вилы. Но тот, что с ружьем, засомневался.
– Досмотрим, тогда отпустим.
– Смотрите! – холодно бросил офицер и немного посторонился.
В тесном пространстве кареты один на другом стояли два высоких сундука. В углу на сиденье куталась в шаль и платок молодая женщина. В полумраке кареты разглядеть ее было трудно. Мужики молча сопели.
– Архив опечатан, открывать нельзя, – сухо сказал офицер.
– Оно понятно. – Мужики чесали затылки. – Секретное дело. Документы!
– А это кто? – мотнул головой в сторону пассажирки подозрительный командир с ружьем.
Женщина, гордо взмахнув головой, откинула платок. Красивые, жесткие, наглые глаза пыхнули темным огнем.
– Королевская дочка! – обалдело прошептал командир сельской охраны. – Точно она!
– Ва! – прошептали мужики.
– Прочь с дороги, канальи! – закричал Роппо, поднимая пистолет и пытаясь закрыть дверцу кареты. Мужики расступились.
Кучер стегнул лошадей. Те, захрипев и кося глазом на людей с вилами, неожиданно рванули в сторону. Правое заднее колесо кареты не выдержало и отвалилось. Из распахнувшейся дверцы резко накренившейся кареты выехал верхний сундук. Какое-то мгновение он висел в воздухе, а затем, миновав ловко увернувшегося щуплого полковника, с глухим стуком упал на землю и развалился. Золотые монеты брызнули и потекли тяжелым ручьем.
Сельские охранники не могли прийти в себя от изумления.
– Прочь! – заорал Роппо, кидаясь к золоту и размахивая шпагой.
– Вон они какие документы везут! – сказал один из мужиков. – Надо бы и второй ящичек глянуть.
– Прочь, негодяи! – вопил Роппо, стараясь занять выгодную позицию между разбитым сундуком и каретой. Мужики осторожно приближались. Их командир направил ружье прямо в грудь полковнику. Тот нехотя отбросил шпагу и пистолет. Двое мужиков ухватились за боковую ручку второго сундука и попытались его вытащить. Сундук не поддался.
– Тяжелый, черт, – пробормотал один, – а ну, братцы, подсобите.
Общими усилиями сундук извлекли, замок сбили. И оторопели. На груде золотых монет сверкали камни – белые, зеленые, красные, тускло блестели жемчужные ожерелья, фигурные кресты, золотые цепи, инкрустированные камушками корпуса брегетов.
– Что ж это вы, полковник? – немного придя в себя, насмешливо спросил командир сельчан. – Такие важные документы – и без охраны!
– Не твое дело, мерзавец! – прошипел Роппо.
В этот момент молодая женщина с воплями выскочила из кареты и, размахивая кулачками, набросилась на сельских охранников.
– Мое! – закричала она высоким голосом. – Мое это! Все до последней монеты. А вы… вы… подлый народ… Мужичье!
– Во дает! – удивленно закричал один из них, в то время как другой бесцеремонно оттолкнул взбесившуюся девицу, успевшую оцарапать третьего.
