— Так ему и надо, противному. — Я решительно шагнул к Кощею, слезшему с седла, и по-хозяйски взял его под руку. Тот прямо-таки обомлел от столь откровенного заигрывания с моей стороны, лишь поэтому позволив вести себя, как барана на верёвочке.
— Счастье моё, соблаговолишь ли ты войти в скромную обитель мою гостьей и хозяйкою?
— Хозяйкою лучше, — подтвердил я, видя, что вежливость нашему преступному гению даётся с огромным трудом.
Он криво-косо улыбнулся, тряхнул (фальшивыми, как я полагаю) кудрями и, подмигнув своей безмолвной охране, повёл меня по песку в свой чёрный замок. Если бы я знал, как там всё повернётся, то прямо тут пнул бы его коленом между ног и дал дёру, а так…
— Вот и ворота чудесные в мой светлый дворец. Заходи, не бойся, красавица!
Я, томно опустив длиннющие ресницы, милостиво кивнул, смущённо хихикнул и пошёл в ловушку, наипошлейшим образом качая широкими бёдрами. Именно так, мне казалось, и должна себя вести всякая приличная диверсантка. А что? Не жениться же я на нём собираюсь, правда? Проведу нормальную диверсионную работу, понаделаю гадостей, понавтыкаю «жучков», дождусь сигнала от Яги и сбегу. Вполне себе милицейская работа — внедрение под прикрытием…
— А у вас тут красиво! Гламурненько, свежо, со вкусом, — не затыкаясь, щебетал я, пока меня вели по тому самому коридору с монстрами. Но сейчас все стены были заштукатурены и расписаны весёленькими готическими узорами. — Евроремонт сами делали или узбеков нанимали?
— Сам, — неуверенно дёрнулся Кощей, и я решил завязывать с провокационными вопросами.
Дальше шёл привычным строевым шагом, прикусив язык и помахивая в такт рыжей косой. Всё, я тихая, скромная и романтичная девица, всему удивляюсь молча, охаю-ахаю, с глупостями не пристаю. А знаете, самое смешное, что мне ни капли не было страшно! Я же в облике Марьяны, он меня никак не узнает, поэтому…
— Что изволишь с дороги, краса-девица? Чаю ли, кофею заморского, а может, и шампани французской бутыль откупорим на радостях, а?!
— Водки бы, — подумав, признал я. — Мутит, как котёнка, укачало…
— Со всем моим почтением, — несколько смутился великий злодей. — А только… точно водку, да? Может, чего менее алкогольного?
— Не бойтесь, не развезёт, — успокоил я. — Сами понимаете, весь день на нервах, менты на хвосте, Баба-яга с помелом, ну вы её знаете, да ещё этот ваш кобель прибалтийский руки распускает… Короче, мне чего покрепче!
Кощей неуверенно сунул руку за пазуху, достал из-под парадных одежд плоскую фляжку и протянул мне.
— Коньяк? — не сразу пронюхал я. — Уважаю.
В этом времени, у чёрта на рогах, раздобыть такое… Не азербайджанского розлива, надеюсь?
— Э-э нет. Арманьяк.
— Оригинал?
— Подлинник, — подтвердил он, делая первый глоток.
— Верю, верю, что не отравлено. — Я поспешно отобрал у него фляжку, приложившись от всей души. Ну вот, другое дело, можно жить…
Гортань обожгло жидким пламенем, в желудке сразу стало тепло, а на сердце безмятежно и празднично. Кощей забрал у меня арманьяк, почему-то, насупившись, встряхнул фляжкой над ухом, убедился, что хоть что-то там ещё булькает, и сунул обратно за пазуху.
— А что у вас там, кстати, по поводу меча? — чарующе улыбнулся я, вновь цепляя его под ручку.
Гражданин Бессмертный расслабился и даже изобразил некоторое смущение…
— Всё для тебя, краса ненаглядная! Думал, если мечом-кладенцом завладею да с ним ко двору братца твоего заявлюсь, так, может, и ты на меня ласковый взгляд бросишь…
— Я? Я брошу. Отчего ж не бросить?
— А может, и поцелуйчиком подаришь?
— Я тебя поцелую… Потом. Если захочешь, — бесстыже воруя у Калягина, страстно прошептал я. — Но вроде бы у него нет никаких мистических свойств?
— Есть одно, да мало кто о нём ведает… А тебе-то оно зачем, душа-девица?
— Спишите на пустое женское любопытство, — поспешил исправиться я, поскольку в глазах гражданина Бессмертного загорелись подозрительные искорки.
— А-а-а! — неожиданно взревел Кощей, как только мы прошли кованые ворота, увитые розами. Ну те, что были из оживающего железа и кололись шипами, помните? — Ага-а! Вот ты и попа…
С перепугу я на автомате произвёл бросок через бедро. Только что принявший прежний вид гениальнейший преступник современности кубарем полетел через весь коридор, сшибая чёрные вазы и манекены с доспехами!
— …лась! — запоздало донеслось до меня.
Я облегчённо выдохнул. Значит, не узнал, просто решил попугать. Ладно, косим под царевну дальше.
— Ты?! Чего… дерёшься, дура?
— А чего вы меня пугаете? Я, может, нервная, я сейчас плакать буду… — самым пискливым голоском пригрозил я.
— А-а… тогда плачь! — сразу успокоился Кощей Бессмертный, двумя винтообразными движениями поправляя голову на шее. — Слёзы я люблю…
— Не буду.
— Отчего ж? Собиралась ведь?
— Передумала, — твёрдо решил я, прекратив тереть руками сухие глаза.
Увы, но рыдать без повода и подготовки действительно умеют лишь великие драматические актёры и все женщины без исключения. Нам, простым участковым милиционерам, таких талантов не дано…
— Узри же мой истинный лик, глупая девчонка! — Кощей со скрежетом встал с пола, что-то ещё вправил в пояснице и попросил: — Не дерись только.
— Хорошо.
— Что «хорошо»?!
— Ну, в смысле я хотела сказать, что вы очень страшный и я вас боюсь! Довольны?
— Э-э… да. — Злой гений преступности поскрёб в лысом затылке и шагнул ко мне. — Странная только ты, Марьяна-царевна!
Я в тоске огляделся по сторонам, но бабки видно не было. Запаздываете, уважаемая, а меня тут скоро, кажется, есть начнут. Кощей угрожающе положил руку на рукоять длинного, метра два, меча с волнообразным лезвием, но в этот момент…
— Всё равно убегу-у! — раздалось от ворот, и в коридор молодой разгорячённой лошадкой ворвалась царевна Марьяна.
— Вот кобыла, — тихо пробормотал я.
— Стойте, это я царевна-а! Это меня здесь принц дожидаться должен! А она самозванка!
Я выдавил идиотскую улыбку и покрутил пальцем у виска. Но решительная сестричка нашего Гороха бесстрашно прошла вперёд и дёрнула меня за косу. Больно не было, но было обидно…
— От самозванки слышу! — Я не придумал ничего умнее, как в ответ дёрнуть её за косу.
— А-а-ай!
Правильно, у меня-то рука потяжелее.
— Я тебе покажу, обманщица! — взревела обиженная царевна, в порыве неконтролируемой ревности пытаясь расцарапать мне лицо ногтями.
— Не надо, девочки! Ну пожалуйста! — жалобно попробовал вмешаться Кощей, но кто его тут слушал…
