Утро выдалось хмурым и ветреным. Низкие облака, точно тяжело нагруженные бомбардировщики, проплывали над головой. Маттиас осторожно выглянул из укрытия, внимательно осматривая русские позиции. Снег, выпавший за ночь, плотным одеялом укрыл землю, до неузнаваемости изменив знакомый ландшафт. Маттиас поднес к глазам бинокль и, не торопясь, оглядел линию окопов противника. Солнца сегодня не было, а значит, сильного отблеска оптики, по которому его мог бы засечь вражеский снайпер, не стоило бояться. Неожиданно всплыл вчерашний разговор с майором. Майора Хельмут не любил, как, впрочем, и тот его. Майор был старым служакой еще кайзеровской закалки и требовал неукоснительного соблюдения устава. И спорить было с ним бесполезно. Маттиас, будучи по характеру вольным стрелком, первые дни часто вступал с ним в конфликты, но, в конце концов, ему это надоело. Он лишь удивлялся, как подобное ископаемое могло дожить до таких годов да еще командовать. Видимо, в Берлине дела действительно хуже некуда, если командовать ставят таких, тем более над ним он большой власти не имел. Однако, следуя уставу, выделил ему молодого снайпера в помощники после потери Хельмутом своего напарника.
Парень был выпускником Берлинской школы снайперов и, судя по характеристике, предоставленной ему майором, был в числе лучших. Однако за день, проведенный со своим новым напарником, Маттиас понял, что, кроме всего, парень еще и горяч, а также невысокого мнения о противнике. Все попытки объяснить ему истину заканчивались ничем. Вот и сейчас, несмотря на его указания, напарник занял прекрасное место с хорошим обзором, но, увы, слишком предсказуемое – под подбитым советским танком.
Пару дней назад Маттиас и сам разыграл подобную карту, ведя бой с русским снайпером. Как опытный снайпер, он знал, что не стоит делать позицию рядом с подбитой техникой, ибо это первое место, где тебя будут искать. Но знал это и русский снайпер. Вот на этом он его и взял. Но что удалось раз…
– Чему же тебя в академии учили? – буркнул он под нос, смотря в бинокль на высунутый между колесами танка чуть ли не на палец винтовочный ствол.
Позади неожиданно бухнуло, и рядом с русскими позициями взметнулся столб земли вперемешку со снегом.
Снег, выпавший за ночь, укрыл позицию эльфа плотным белым одеялом. Дейнар, пригревшийся в своей импровизированной берлоге, находился в блаженном состоянии полудремы, когда рядом загрохотали разрывы снарядов. Скрючившись в своей снежной пещерке, эльф за десять минут артобстрела успел помолиться всем известным богам, впрочем, и неизвестным тоже. Снег от взрывов вперемешку с землей несколько раз накрывал позицию полуоглушенного следопыта, и тот уже стал опасаться, как бы его всерьез не засыпало. Однако обстрел прекратился так же резко, как и начался, и загромыхало уже с нашей стороны, после обмена артиллерийскими ударами с обеих сторон ударили пулеметы. Когда через полчаса перестрелка стала смолкать, эльф осторожно пошевелил всеми возможными частями тела, проверяя, что еще у него работает. Убедившись, что, как ни странно, все в порядке, он, не спеша, стараясь не делать резких движений, высвободил руки и голову из-под снега. Устроившись поудобнее, эльф подтянул к себе винтовку и потихоньку снял с ее ствола рукав от распотрошенного маскхалата. Вчера перед выходом на позицию он натянул его поверх ствола, боясь, как бы тот не забило снегом, и, протерев оптику, принялся ждать.
Внимательно следя за немецкими позициями, Дейнар постоянно косился в сторону наших окопов, ожидая, когда в дело вступит Ранеткин.
Маттиас припал к прицелу. Неужели русский снайпер? Он внимательно всматривался в то место, где уловил слабый отблеск. Весь вопрос был в том, что это? Отблеск от прицела, от бинокля или перископа, а может, просто показалось. На мгновение он оглянулся, ища ушедшее за низкие тучи солнце, и вновь прильнул к прицелу. Пару раз над окопами появлялась чья-то каска, но Хельмут проигнорировал данную цель, молясь в душе, чтобы его своенравный напарник не открыл огонь. Но выстрела из-под танка не последовало, видать, даже он сообразил о возможности ложной цели. Тучи вновь полностью закрыли небо, кроме того, поднялся небольшой ветерок, заставивший Маттиаса поежиться. Он повернулся на бок и, развязав завязки маскхалата, достал из-за пазухи плоскую фляжку. Сделав пару глотков и почувствовав, как коньяк теплой волной упал вниз, он на секунду расслабился. Нет, это, конечно, не русские морозы, когда 20 градусов ниже нуля – это вполне ничего, но все равно сегодня градусов 12 с минусом набежало. Маттиас вздохнул и, повернувшись к своей винтовке, принялся наблюдать дальше.
Судя по отбрасываемым теням, перевалило далеко за полдень, однако русский снайпер так и не давал о себе знать. Пару раз он опять наблюдал нечто похожее на отблеск оптики, но понять, что это, так и не смог, а рисковать и бить по непонятной цели и, возможно, выдать свою позицию, тоже не хотелось. Тем более что у него возникло крепкое ощущение, что не он один внимательно наблюдает за полем боя.
– Ну, где же ты, русский Иван? – пробормотал про себя Маттиас, откладывая винтовку и беря в руки бинокль. – Покажись.
Он в который раз впился взглядом в русские позиции. Вот пулеметное гнездо; пулеметчик так расслабился, что буквально чуть ли не сидел на бруствере, ковыряясь в своем оружии. У Маттиаса буквально руки зачесались наказать наглого русского, но он лишь вздохнул и перевел взгляд правее, профессиональным взглядом отмечая возможные цели для стрельбы. Вдруг немецкий снайпер замер, может, показалось? Маттиас отложил бинокль и схватил винтовку. Нет, точно! Хельмут отчетливо увидел, как белый бугорок на краю воронки, расположенной примерно в десяти метрах от края русских окопов, передвинулся на несколько сантиметров вправо. Маттиас улыбнулся, ловя бугорок в перекрестье прицела, но тот неожиданно рывком ушел в сторону. Немецкий снайпер замер, и тут из-под подбитого русского танка хлопнул выстрел. Хельмут выругался сквозь зубы, видя в оптику прицела, как с головы лжеснайпера слетает каска, а само чучело отлетает в сторону. Через мгновение со стороны русских позиций сухо треснул ответный выстрел, потом еще один. Немец быстро перевел прицел в сторону, откуда раздались выстрелы, и, увидев радостное лицо русского снайпера, выглядывающего из окопа, нажал на спуск.
– Так все легко, – пробормотал он себе под нос. – Хотя новичка жалко.
Даже невооруженным глазом можно было видеть, как на снегу, рядом с гусеницей подбитого танка, растекалось кровавое пятно.
Неожиданно откуда-то сбоку тихо треснул винтовочный выстрел.
Первого снайпера Дейнар засек почти сразу, едва в ближних окопах появился Ранеткин с манекеном в руках, точнее, на палке. Сделанный из высушенной соломы манекен отдаленно напоминал человеческий бюст с приделанными к нему корявыми руками из двух палок и еще одной палки, изображающей ружье. На манекен была натянута старая шинель, а голову украшала мятая в нескольких местах каска. Дейнар лишь покачал головой, оглядывая эту нелепую, на его взгляд, приманку. Однако Ранеткин заверил, что Дементич не раз ловил немцев на Ганса (так Алексей обзывал манекен), а значит, он может помочь и Дейнару.
И вот эльф заметил знакомую каску, движущуюся вдоль окопа, то приподнимающуюся, то ныряющую снова вниз. Эльф несколько минут наблюдал за этим передвижением и, усмехнувшись, вновь принялся наблюдать за передовой. Как ни странно, немец клюнул. С удивлением эльф заметил легкое движение между колесами подбитого «КВ». Дейнар тут же припал к прицелу выцеливая немецкого снайпера, но остановился.
