– Красота бывает обманчива, – заметил Версоцкий, словно читал его мысли. – Это ж настоящий коктейль смерти. Где еще вы увидите «снежинку» рядом с «соковыжималкой»? А какие тут артефакты! На Большой Земле им цены нет. Поэтому и не жалеют нас, отправляя сюда на работу. Иногда, даже одним-единственным артефактом окупаются все расходы, включая смерть пленного.
– Чего встали? – прикрикнул Васильев. – Шагай живее!
Поправив накидку, Версоцкий тяжело вздохнул и, стараясь не упасть, начал спуск с холма. Ерохин шел слева, поддерживая ученого под локоть.
19
Открыв глаза, Костя несколько минут не мог сообразить, где находится и почему лежит на твердом полу, глядя в странный потолок, бо2льшую часть которого занимали небольшие экраны. Экраны ничего не показывали, словно их включили, забыв обеспечить сигналом, но светились неярким серым светом.
Откуда-то из-за головы послышался слабый стон. Костя поднял руку, осторожно пошевелил ногой и, решившись, начал приподниматься на локте. И вместе с этим движением к нему начала возвращаться память.
За серые экраны он принял окна вагона, которые оказались на своих местах, стоило ему сесть. В кресле слабо ворочался полковник Кудыкин, с трудом приходя в себя и обводя вагон мутным взглядом. Стонал же, как оказалось, губернатор, часть лица которого была испачкана подсохшей кровяной коркой. А потом Костя увидел Наташку и сперва испугался за нее – девушка лежала неподвижно, свернувшись калачиком. Но как раз в этот момент она тоже пошевелилась, повернулась и посмотрела на Костю удивительно чистым и спокойным взглядом. Чуть в стороне, недовольно морща нос, сидела Марина.
– Я не очень хорошо понимаю, что происходит, – сказал сидящий на полу Ломакин, – но, по всей видимости, мы крупно вляпались в какую-то аномалию.
– Надо выяснить, что у нас с людьми и поездом, – сказал, поднимаясь с кресла, Кудыкин.
Костя подошел к Наташке и помог ей подняться. К этому моменту все, кто находился в вагоне, уже пришли в себя и слабо двигались, создавая впечатление, как от больничной палаты. Из спального отсека появился растрепанный Вадик. Дверь, ведущая в складской вагон, открылась, и на пороге появился Миха с пистолетом в руке.
– Как вы тут? – спросил он, подозрительно оглядывая штабной вагон. – А то везде сонное царство какое-то.
– Так, – сказал Кудыкин. – Миха, за клиентом смотрит Вадик. Поэтому твоя задача – тепловоз. Посмотри, что с Иванычем. И в каком состоянии техника. Мы вроде бы на рельсах стоим, но хотелось бы подробностей. Феоктист Борисович разбирается со своей лабораторией. Вадим Сергеевич – вагон охраны. Господа журналисты – прошу вас оценить последствия для складского вагона. Сам иду смотреть, что у нас с поездной бригадой. Встречаемся здесь через двадцать минут. Выбираться наружу до выяснения обстоятельств категорически запрещаю.
А через час они все уже стояли на крыше складского вагона. Один из лаборантов Ломакина в защитном костюме выбрался наружу и взял пробы с крыши и стен вагонов. Оказалось, что отравляющее вещество успело разложиться на безопасные компоненты и больше не представляло угрозы. После этого Кудыкин объявил по общей связи, что разрешает с осторожностью покинуть состав и осмотреть вагоны снаружи.
Странная аномалия, усыпившая людей во всех вагонах, исчезла без следа вместе с серебристым туманом. Во всяком случае, ни малейших следов ее присутствия люди Ломакина не обнаружили. Никакого особого вреда она тоже не принесла, и вскоре с обеих сторон от поезда замелькали люди.
Поезд стоял перед разрушенными рельсами, буквально в нескольких метрах позади замершей неподвижно беспилотной дрезины. Со смотровой площадки, где Кудыкин устроил совещание, хорошо просматривалась проплешина в лесу, откуда когда-то пришел водяной вал, промоина в насыпи и торчащие в разные стороны, вывернутые стихией рельсы. Люди Ломакина, наскоро изучив характерные признаки случившейся здесь когда-то катастрофы, сделали вывод, что базовый принцип путешествий в Зоне по железной дороге остался ненарушенным: пути были уничтожены водой, которая где-то долго копилась, а потом вырвалась на волю, похватала камни, бревна, веревки и проволоку – все, что оказалось рядом, – и ринулась в атаку на лес. Устроила настоящую просеку, повалив все деревья, что посмели встать на ее пути, а потом влетела на аномальные поля, протянувшиеся вдоль железнодорожной насыпи, и почти немедленно превратилась в пар. Получился взрыв такой силы, словно здесь отбомбился авиационный полк.
Тем не менее, после короткого осмотра, монтажная бригада решила, что сумеет восстановить дорогу за несколько часов. Теперь платформа, груженная рельсами, пустела прямо на глазах. Подъемный кран, лебедка и люди двигались в настолько согласованном ритме, что Костя даже начал «отключаться», погружаясь в транс наблюдателя.
– Вы все прекрасно знаете, что положение дел у нас – незавидное, – начал свою речь Кудыкин, но вынужден был прерваться, чтобы откашляться.
Собственно, именно из-за этого он и перенес совещание на открытый воздух – в штабном вагоне он кашлял так, словно собирался выкашлять не только легкие и бронхи, но и вообще все внутренние органы.
– Бандиты применили самое настоящее боевое отравляющее вещество, – продолжал Кудыкин. – И это не просто какой-то яд, с которым справится любой противогаз. Все было рассчитано именно на то, что мы воспользуемся противогазами и сразу же погибнем. Как они такой химией в Зоне разжились – понятия не имею.
Все подавленно молчали. Только Марина шептала что-то успокаивающее Наташке на ухо. Да переглядывались «костюмы» из свиты губернатора.
– Ситуация сложилась непредвиденная. Мы потеряли больше половины личного состава экспедиции. И находимся во внутренних районах Зоны. Позади у нас бандиты, в распоряжении которых есть гранатометы и даже орудие, поставленное на тепловоз. Впереди – разрушенные рельсы и полная неизвестность. Вдобавок, мы попали в аномалию, которая частично вывела из строя некоторые приборы. Судя по тому, что я вижу вокруг, сейчас вечер. Это значит, что без сознания мы провели много часов. А еще это означает, что сегодня мы вернуться на базу вряд ли успеем – придется ночевать здесь, в Зоне.
Костя ждал, что губернатор снова набросится на Кудыкина с упреками, но тот, оглядев свою «свиту», поднялся, подошел и положил ему руку на плечо.
– Полковник, ты не держи на меня зла, что орал на тебя, – извиняющимся голосом сказал губернатор. – Нет тут теперь начальников и подчиненных – все в одной ловушке сидим. Знаю, с пулеметчиками у тебя напряг – давай, я к станку встану. Не бойсь, умею.
Кудыкин несколько секунд испытующе смотрел на него, потом, не говоря ни слова, лишь устало качнул головой, соглашаясь.
– А если со мной что – вон, мужики подменят. Стреляют, они, конечно, как придется, но это лучше, чем ничего. Справишься, Федор?
– Да чего там, – отозвался молодой мужчина из «свиты». – Наши все служили, записывайте в пехоту.
– Теперь главное решить, что дальше делать, – сказал губернатор.
