И вдруг в княжьем тереме кто-то как заголосит:
— Жива, жива наша горлица! А с лица-то все раны сошли! А кожа-то, кожа!
И тут же с другой стороны:
— Встал! Встал соколик наш! Батюшка княже! Встал княжич, надежа и опора! Живой и здоровый!
Святополк Володимирович замер. Застыл просто, только глаза увеличились, затем медленно голову ко мне повернул.
— Я же сказала, не виноватые Ёжки, не они болезнь на княжича и княжну настали.
Великий князь медленно поднялся, я, естественно, тоже, на его же кафтане сидела, да величественно по ступеням вниз спустился. И шел он по двору тоже величественно, будто на коронации, а как подошел к темному…
— Так, Ритусь, мы улетаем, — торопливо сказал Саша, едва Святополк Володимирович начал со всей души пинать свежеубиенного. — Давай-давай, поторапливайся.
Я торопиться не могла, я спускалась по ступеням, глядя на обезумевшего князя, который всю свою ярость, страх за детей да злость вымещал на том, кому уже было все равно.
— Маргошша! — прикрикнул Кощей.
Поторопилась, подошла к нему и только тогда ощутила, что дорожку он уже активировал и парит в сантиметре над землей. Но странное дело, Саша вдруг задумался, нахмурился как-то и весь теперь был задумчивый.
— Что? — тихо спросила я.
— Забыл, как у них тут прощаются, — неожиданно признался он. — Не доводилось раньше, в смысле дело до прощаний не доходило, ибо прощаться было уже не с кем.
— Ну-у… а скажи ему всего доброго, — предложила я.
— Я — злой, — напомнил Стужев.
— Тогда не прощайся — реально проблемы не вижу.
— Я — воспитанный, — раздраженно сказали мне.
Как все сложно в сказочном мире! Саша, видимо, тоже так думал, потому что достал телефон и полез в Гугл.
— Саша, инет тут откуда? — удивилась я.
— Маг я или не маг? — отмахнулся Кощей.
— Но… — просто слов нет, — тут же вышек не имеется и спутников.
— А шесть ведьм мне на что? — не отвлекаясь от поиска, произнес он.
Да, важность шести ведьм становится все очевиднее.
— «У восточных славян ПРОЩАНИЕ при расставании подразумевало взаимное прощение грехов (в связи с этим „прощай!“ до сих пор употребляется при расставании надолго или навсегда в отличие от „до свидания!“)», — через мгновение зачитал он. И у меня спросил: — Это я ему должен сказать что-то типа «прости меня?».
Тут я не выдержала и громко сказала.
— До свидания, князь!
Святополк Володимирович охолонел и на нас посмотрел взглядом, в который точно разум возвращался.
— A-а, куда вы? — изумился он. — А как же пирком да отметить свадебку и от супостата окаянного избавление?!
Но мне не дали ему ничего ответить.
— Что значит «до свидания»? — зло переспросил Саша.
— Обычная форма прощания, — прошептала я.
— Ритусь, — меня властно обняли одной рукой и прижали к могучей груди, — еще одна такая «форма прощания», и князь ляжет рядом с этим, — кивком головы мне указали на темного, — и уже не поднимется.
В шоке смотрю на Стужева, князюшка местный уже никуда не смотрит — на цыпочках валит со двора, от греха подальше.
А мы взмыли вверх. И вот едва взлетели, Саша обнял и второй рукой, глубоко вздохнул всей грудью и счастливым голосом:
— Так-то лучше, не люблю прощания.
Да, изобретательность Кощея-младшего границ не ведает, как и тормозов.
А мы продолжали лететь над городом, над полями, над сказочной Террой.
— О чем думаешь? — осторожно спросил мой любимый злодей, гладя по волосам.
— Я счастливая, — вдруг призналась даже не ему — себе. — Самая счастливая на свете… Потому что у меня есть ты.
Эпилог
Мы шли по огромному столичному рынку в ярмарочный день — я, мои звери, часть моей армии и список покупок.
— Так, Волку новые сапоги? — зачитала я очередной пункт.
— Взяли, — подтвердил Серый.
— Ага, — нарисовала галочку. — Ежам рогатки?
— Есть! — ответил генерал Смертельная Тень. Глянула на семенящего на двух лапках с отчаянно гордым видом генерала, народ тоже оглядывался на ежа в зеленой бандане с россыпью медалек на груди. Это они с капитаном Острозубом моду завели — друг друга медалями награждать. Как ни приду — у них уже по две новенькие, и за захват очередной распоясавшейся кикиморы, и за самый крепкий узел, и за разжигание огня в условиях проливных дождей. Бойскауты, млин.
— Кстати, а рогатки вам зачем? — запоздало поинтересовалась я, просто на совете не успела.
— Помогать братьям Воинственным Белкам готовить припасы на зиму! — отрапортовал генерал.
— Это похвально, — заметила я и вновь углубилась в список. — Так, занавески.
— Купили, — ответила Лиса Патрикеевна, — три набора.
— Ага. — И тут галочку. — Коту новые летописи, набор ручек и… Кот, — я остановилась, — планшет тебе зачем?!
Мой ученый несколько потупился, ковырнул лапой дорогу и промурлыкал:
— А не надо уже планшет, мне хозяин на китайском рынке закажет сразу два, чтобы с гарантией.
— Так-то так, но все-таки планшет тебе зачем?!
Кот как-то совсем засмущался и отвернулся даже.
— А он, он тоже трансляцию смотрит, — сдал, как и всегда, Колобок.
Я тормознула на месте! Это хорошо, что нас много и с нами волкодавы, потому как мы встали посреди дороги, а нас народ все равно огибает, хоть и толчея жуткая… То есть, извиняюсь, не волкодавы (они жутко на этот термин обижаются), а Смелые Волки, которые тоже в зеленых банданах и вместо медалек на груди гордятся шипастыми ошейниками… Кстати, да, тоже Стужев им приволок, и волочит до сих пор, скупая на том же китайском рынке. А теперь еще и это!
— Какая трансляция, Кот?! — сурово спросила я.
— Любопытная-мрр, — отводя глаза, мурлыкнул гад этот уклончивый.
— За ушком чесать не буду и гладить тоже! — психанула я.
— Шантажистка, — обиделся Кот.
— Последнее предупреждение!
Не выдержал Волк, подошел, лапой по плечу похлопал, типа оказал дружескую поддержку, и огорошил:
— Так второй месяц идет, «Последний злодей» называется. Там еще и акция имеется, типа поддержи злодея, пошли ему…
— Эсэмэс?! — предположила я.
— Не, какое сэмэсэ? — хмыкнул кот. — Еду послать можно, зеленюшку всякую, фруктец, а лучше оружия, еды у них и так хватает.
Несмотря на строй волко… Смелых Волков, народ уже начал роптать, ибо из-за остановившихся нас городок посетило такое досель невиданное явление, как пробка, но и уйти я не могла, потому как чувствую — что-то здесь дело нечисто! Проблема в том, что вот уже недель пять по вечерам Саша, привидение, Генри и Иван, едва я сяду заниматься с книгой, закрываются на кухне и ржут! Громко! Иногда угорают так, что на пол валятся, а мне не показывают! Нет, я бы заподозрила что-то пошлое или «Дом-два», например, но там угорать не над чем, а у этих от хохота порой дом трясется. И главное — пару раз слышала я это слово «трансляция».
