Сварог еще раз пощупал голову и еще раз скривился от боли.
– Таблетку обезболивающую хотите? – спросила его
сидящая напротив рыжеволосая женщина в черном деловом костюме. Она выдвинула
ящик стола, достала оттуда шуршащую упаковку с крупными зелеными
таблетками. – От этой чертовой работы у самой частенько голова
раскалывается, как гнилой орех. Перепробовала всякие таблетки, остановилась на
этих. Действуют быстро и вполне эффективно.
Сварог замешкался, обдумывая, чем ему это может грозить. Ну,
отравлением не грозит, отраву он вовремя почувствует, а вот психотропные
средства его магическое умение, скорее всего, как яд не определит. От
рыжеволосой не укрылось его замешательство.
– Боитесь, что подсуну вам некий хитрый препарат, от
которого развязывается язык и притупляется воля? – она улыбнулась какой-то
вымученной улыбкой. И вообще, у нее были глаза смертельно уставшего
человека. – Значит, есть что скрывать? Ну шучу, шучу. Всем нам есть что
скрывать. Могу поклясться и побожиться, что таблеточки чистые, ежели вы,
конечно, готовы моим клятвам поверить. А могу просто сообщить вам, если сами не
догадались, что вы находитесь в милиции. А у нас, увы, как-то вот не заведено
баловаться всякой хитрой химией. Может быть, другие службы и прибегают к эдаким
методам дознания, чего не знаю – не скажу. Мы же развязываем языки совсем
другими способами, все больше по старинке работаем, ну уж так исторически
сложилось. Так что берете пилюлю или предпочитаете помучиться? Витя малость
перестарался – ну, тот, который вас по головушке приголубил.
– Давайте вашу пилюлю, – пробормотал Сварог. Будь
что будет, но уж очень голова болит. Настолько болит, что нет никаких сил
возмущаться, требовать врача, требовать объяснить, за что задержали, ироды,
требовать консула и представителей свободной прессы.
Рыжеволосая выдавила на ладонь одну таблетку, налила в
стакан воды из графина, подошла к Сварогу. Положила таблетку ему на высунутый
язык, поднесла ко рту стакан с водой. Со скованными за спиной руками Сварогу
самому забрасывать в рот таблетки было как-то не больно сподручно.
Проглотив пилюлю, Сварог откинулся на спинку стула (слава
богу, хоть посадили не на прикрученный к полу табурет), закрыл глаза. Он вдруг
подумал о том, что хрен с ними, с подавленной волей и развязавшимся языком,
лишь бы голова перестала разламываться. А то совершенно невозможно
сосредоточиться ни на чем. И еще неизвестно, сумеет ли он в таком состоянии
вспомнить и воспроизвести хоть какое-нибудь завалящее заклинание…
А очухался Сварог в «уазике», скованный наручниками и этими
же наручниками пристегнутый к какой-то скобе – видимо, чтобы не свалился на пол
от дорожной болтанки. Очухавшись, понял, насколько же ему плохо. Кузов «уазика»
хранил запахи предыдущих «счастливцев», побывавших здесь до Сварога, и сии
благоухания улучшению самочувствия отнюдь не способствовали. Что-то затевать в
подобном состоянии было крайне неразумно, надо было хоть немного прийти в себя,
а то свалишься в обморок в самый неподходящий момент и этим добьешься только
того, что контроль за тобой усилят.
Потом его вывели из машины, повели через какой-то двор,
провели в какую-то дверь, потом была лестница, истертая тысячами тысяч подошв.
Крутить головой, вглядываться пристально и запечатлевать в мозгу детали
обстановки не было никакой возможности – так было плохо. Он воспринимал
окружающее, сам себе напоминая рыбу, вынужденную созерцать мир сквозь грязные
стекла мутного аквариума.
Потом он очутился на стуле в этом насквозь казенном
кабинете. Сперва здесь еще крутился какой-то тип с оттопыривающейся подмышкой,
но он быстро куда-то делся. Может, рыжая ему мигнула, чтобы вышел?
– Потерпите, подействует самое большее минут через
пять, – услышал он голос рыжеволосой. – Я пока кое-что заполню…
Сварог открыл глаза. Женщина что-то писала на вынутом из
бумажной коричневой папки листе стандартного размера. Почувствовав его взгляд,
оторвала глаза от бумаг, подняла голову.
– Да, забыла представиться. Моя фамилия Шевчук, зовут
Дарья Андреевна. Не слышали о такой?
Глава 2
Как допрашивают пришельцев
Отпустило. Никак не позже, чем через пять минут, так что не
обманула рыжеволосая. Головная боль и головокружение прошли, осталась разве что
легкая слабость и нытье в затылке. Действительно, стоящие пилюли. К тому же
вроде бы и без подлой начинки – по крайней мере прямо сейчас, прямо немедленно
Сварога не тянуло выворачиваться наизнанку в чистосердечнейших признаниях. И не
было тревожных показаний от индикатора ядов… Зато захотелось чего-нибудь
съесть, неплохо было бы и чего-нибудь выпить, а также закурить… словом, Сварог
слегка ожил.
– А как насчет сигареты для арестанта? – громко
сказал он. – Хотя… неправильно выразился, слово «арестант» – это не ко
мне. Просто очень хотелось бы знать, что я, английский подданный, тут делаю? По
какому праву, так сказать. И вообще. И где, черт побери, консул? Может быть,
консул ждет за дверью?
– Ого, какие речи! Подействовало, значит! –
сказала рыжеволосая, вставая из-за стола. – Сигарету – это пожалуйста.
Можно сказать, положено и законно.
Она наполовину выбила сигарету из пачки, протянула пачку
Сварогу, дала уцепиться зубами за фильтр, поднесла прикурить – поухаживала,
одним словом. Задымила и сама. Протянув руку, взяла со стола пепельницу.
Осталась стоять, привалившись к столу. На менте женского пола были узкие джинсы,
что позволяло вволю любоваться бесспорной стройностью ее ножек. А плотно
облегающий свитер позволял оценить и прочие достоинства фигуры. Крепкой,
спортивной фигуры, надо признать. «Годочков-то ей, конечно, уже не двадцать и
даже не тридцать, – подумал окончательно излечившийся от головной боли
Сварог, – достаточно посмотреть на шею и руки. Однако только эти части
тела, пожалуй, и выдают истинный возраст, а так и не догадаешься…»
– Давайте с вами поговорим, – сказал она. –
То есть проведем разговор служебного характера – а иной вряд ли возможен в этих
стенах, – но неофициальный, без протокола. И давайте сразу договоримся,
что вы не станете требовать адвоката, английского консула и рассказывать мне
про права человека. Если вы именно это и собираетесь делать… – она пожала
плечами. – Ваше право. Только придется нашу беседу отложить. И боюсь,
надолго отложить. Вы должно быть в курсе, какое у нас сейчас горячее времечко…
Она сделала небольшую паузу, похоже, ожидая какой-то реакции
на свои слова. Сварог никак не отреагировал, ибо о том, что тут происходит
«горячего», не имел совершенно ни малейшего понятия.
– И продолжения разговора, уж не посетуйте, вам
придется дождаться в наших, – рыжеволосая хмыкнула, – пятизвездочных
люксах с изумительными решетчатыми видами из окон.
– Поговорить, оно, конечно, можно. Даже и без адвоката.
И – черт с ним – пусть даже без осмотра у врача. Ну уж тогда и без этого железа
на запястьях, – Сварог повернулся боком на стуле, показывая скованные за
спиной руки. – А то уж больно неправильно получается. Вины за мной нет,
никаких гнусных злодеяний я не совершал, зато получил ущерб здоровью и, сидя в
этих кандалах, продолжаю получать психологическую травму. И, к слову сказать,
совершить что-либо противоправное я никак и не мог – прибыл в ваш гостеприимный
город практически только что, еще и оглядеться-то толком не успел…
