Совсем рядом вдруг заиграла, сначала тихо, но становясь все
громче, электронная музыка. Ольшанский, изогнувшись и пробормотав:
«Извините», – запустил руку в карман джинсов, вытащил плоскую коробку,
раскрыл, как раскрывают пудреницы и табакерки, приложил к уху. Это что же
такое, телефон?
– Да. Где? Сколько? – голос Ольшанского изменился.
Сейчас он говорил презрительно-повелительным голосом начальника, беседующего с
подчиненным. – А ты? Ясно. Действуй по плану. Понял меня? Хорошо.
Ольшанский захлопнул крышку телефона. Нервно постучал
коробкой по колену. Повернул голову, посмотрел на Сварога.
– Из города надо выбираться. Срочно. Очень срочно.
Можем попасть в кольцо, прорваться сквозь которое скоро будет весьма
затруднительно. Шевчук, сука… Можем продолжить наш разговор за городом.
– За городом, конечно, удобнее, – сказал
Сварог. – Особливо ежели кто лелеет задумки нехорошие…
– Да бросьте вы, в самом деле! – скривился
Ольшанский. – Чем мне поклясться, что и в мыслях нет от вас избавиться? А
вовсе даже наоборот…
– Спелся с ним, да?! – зашипела Лана, поворачиваясь
к Сварогу с переднего сиденья. – Сволочь ты. Он же нас чуть не укокошил!
Сварог колебался недолго.
– Ты можешь уходить, – сказал он ровно. И
посмотрел на Ольшанского: – Она может уйти?
– Да ради бога, кто ж ее держит! – ухмыльнулся
олигарх. – И вы, кстати, тоже можете валить. Хотя, повторюсь, это будет
ошибкой. Поодиночке ни вы, ни я ничего не добьемся.
Детектор зафиксировал ложь. Что бы это значило?..
– С вами или без вас я покидаю Шантарск, – сказал
Ольшанский. – Видите ли, я направляюсь в Аркаим. Прямо сейчас. Потому что
время поджимает. Хотите – можете выйти. Хотите – можете ехать со мной. Я не
неволю… Послушайте, вы, Беркли-неберкли. Вы что-то хотели узнать у Серафима
Пака? Для того к нему и приехали? Так вот: скорее всего я знаю это «что-то». И
нам есть чем обменяться. Ну, решайте скорее, времени нет…
Глава 3
Мирные беседы за столиком
Шантарск остался далеко позади.
Дорога тянулась то среди однообразных степных раздолий, то
среди тайги. Два джипа, сверкающих никелированными частями экстерьера, на
скорости под сто двадцать летели друг за другом по асфальтовой полосе, пугая
встречный и попутный автотранспорт. Кортеж из двух машин цвета воронового
крыла, с тонированными стеклами, с «мигалкой» на крыше первой машины выглядел
весьма внушительно, и, понятное дело, никому из водителей на трассе даже в
голову не могло прийти не пропустить их, подрезать или, тем паче, устроить с
ними гонки на шоссе. Все заранее сторонились и покорно уступали путь-дорогу.
Зато без труда можно было вообразить, какими могучими словесными этажами
простые водилы провожали вконец оборзевшие буржуйские лайбы…
Лана молчала. Сидела, привалившись к мягкой боковине
переднего сиденья, как-то вся сжавшись, и угрюмо смотрела в окно. Пребывая,
похоже, в полном душевном опустошении.
Да и Сварог молчал. Бывает так, что сама по себе дорога
завораживает, особливо ежели мчишь по ней на внушительной скорости. И ехал бы
так, казалось, целую вечность: позади старые неприятности и странности, впереди
– новые, торопить которые нет ни смысла, ни охоты, а за окном тянется, сливаясь
в смазанные серо-зеленые полосы, сибирский ландшафт. И не хочется не то что
разговаривать, а и думать ни о чем не хочется, и уж тем более что-то там
прокачивать и анализировать. В чем тут причина – неизвестно, возможно, что-то
сродни гипнотическому трансу, когда пациента усыпляют, монотонно раскачивая
перед ним на цепочке какой-нибудь медальон…
– Куда все же едем, командир? – повернув голову,
выдавил из себя вопрос Сварог. – И скоро ли остановка?
Вопрос этот он задавал во второй раз. На раз первый олигарх
шантарского розлива сказал: мол, потерпите, салон автомобиля – не самое лучшее
место для задушевных бесед, «скоро будет вам подходящая точка…» Но на этот раз
Ольшанский удостоил Сварога более развернутого ответа:
– Вообще-то, мы едем в Старовск. Слышали про такой
город Солнца?
– Сознаюсь в своей серости, не слышал. Сколько до него
еще… и что мы там забыли?
– А град сей примечателен тем, что является последним
форпостом цивилизации на этом направлении. Дальше – только безбрежная тайга аж
до самой до границы с инородцами сволочного китайского роду-племени. Более
ничем этот Старовск не примечателен. А вот что мы там забыли… По большому счету
– ничего. А по малому… Кое-что заберем, кое-кто к нам должен присоединиться, малость
отдохнем и двинем дальше.
– «Кое-что», «кое-кто»… Что-что, а туман ты всегда
любил напускать! – уже значительно спокойнее заговорила Лана. – Я так
и не услышала: какого хрена тебе надо было расстреливать праздник? Время ему
выиграть надо было, надо же!..
Ольшанский повернулся к Лане. Хмыкнул, тряхнув седой
шевелюрой.
– Оказывается, малыш, когда ты суровым голосом задаешь
лобовые вопросы, ты чудо как хороша. Тебе бы, наверное, очень пошел
прокурорский мундирчик…
– Да иди ты на хрен, тварь! – опять сорвалась Лана
на крик. – И хватит называть меня «малыш»!
– Далеко ли мы продвинемся, если будем пререкаться
из-за отдельных слов? – Ольшанский говорил нарочито медленно. –
Впрочем, твоего душевного спокойствия ради, я, так и быть, не стану называть
тебя «малыш», стану звать «радость моя». Так лучше? Ага! – Ольшанский
наклонился вперед, что-то высматривая за лобовым стеклом. – Ну вот и
обещанная остановка, голуби мои! Готовьтесь к выходу…
Придорожное кафе называлось «Руслан», о чем сообщала
деревянная, стилизованная под нечто русское народное вывеска. Однако на резное
деревянное крыльцо встречать гостей выскочил отнюдь не светловолосый русак в
поддевке и картузе, а откровенно кавказский человек, смуглолицый и усатый. В
его излишне суетных движениях и бегающем взгляде угадывался страх – машины к
его заведению свернули уж больно непростые, поди догадайся, кто там за
тонированными стеклами и чего можно от них ждать.
Ключник выскочил первым, открыл переднюю дверцу, помог
выбраться Лане, потом выпустил шефа. Сварогу же ни одна сволочь не помогала,
пришлось все сполнять самотужки. Блин, ну никакого почтения королевскому
званию…
Ольшанский смачно потянулся, щурясь на солнце. Огляделся, на
миг задержав взгляд на стоянке, где сейчас находились две большегрузные фуры и
неприметный «жигуль». Чуть повернул голову в сторону замершего в напряженном
ожидании кавказца.
Еще раньше хозяина на волю выбрались добры молодцы охранники
из второго джипа, голов числом в три. Автоматы на их плечах не висели, однако
от внимательного взгляда не могли укрыться характерные очертания под рубахами
навыпуск. Водители джипов остались за баранками.
– Здорово, уважаемый! – обратился к трактирщику
Ольшанский. – Звать тебя, небось, Руслан, и ты – хозяин этой ресторации?
