Из укрытия Гурову и его товарищам было прекрасно видно, что происходит на поляне. Яркие прожектора освещали путь, по которому двигались грузчики, но все остальное пространство находилось в тени. Это давало некоторое преимущество оперативникам. Они могли практически незаметно подобраться к самому вертолету. Гуров только не знал, сколько человек команды находится в вертолете, и это сдерживало его. Однако он понимал, что бесконечно ждать не получится. Когда ящики буду погружены, вертолет улетит незамедлительно. Винт у него продолжал крутиться даже во время погрузки.
– Все! Начинаем! – сурово сказал Гуров, оборачиваясь к своим спутникам. – Приготовили оружие. Как только погрузят очередной ящик, оглушаем одного из грузчиков – этим займется Калмыков – и врываемся в машину. Крячко занимается пилотом. Я беру на себя всех остальных. Стас, ты должен заставить вертолетчика подняться. Если он будет упорствовать, попытайся подняться сам – припоминаю, ты хвастал, будто умеешь управлять вертолетом…
– Мне показывали… – смущенно пробормотал Крячко. – И я еще не все забыл. Но…
– Отставить разговоры! – сказал Гуров. – Они несут ящик к вертолету. Как только они его сбросят…
Он махнул рукой, и все трое, крадучись, помчались к вертолету. Никто не заметил их приближения. Да никто и не ожидал, что на поляне могут оказаться посторонние. Работа шла споро, но без ненужной спешки.
Грузчики избавились от тяжелого ящика и ступили на трап. Неожиданное появление перед самым носом незнакомого человека ошеломило их. Никто еще не успел произнести ни звука, как Гуров вдруг рявкнул:
– Всем стоять! Милиция! – и выстрелил в воздух из пистолета.
Из-за шума моторов выстрел был слышен не так хорошо, как того хотелось бы Гурову. Тем не менее фурор он произвел огромный.
Один из грузчиков прыгнул в сторону и свалился с трапа. По болезненному воплю, который он издал, можно было заключить, что он переломал обе ноги. Второго принял в свои объятия Калмыков и, не давая опомниться, шарахнул рукояткой пистолета в лоб. Он явно перестарался, потому что его противник тотчас потерял сознание. и Калмыкову пришлось буквально заносить его в вертолет на руках.
Но еще раньше в кабине был Гуров, который, схватив за ворот пилота, сунул ему под нос вороненый ствол и крикнул:
– Поднимаемся, быстро!
Пилот – бледное широкоскулое лицо, еще более растянутое в стороны из-за гарнитуры наушников, – взглянул на него безумными глазами и принялся дергать рычаги. Но в этот момент из глубины вертолетного брюха полоснул выстрел. Гуров почувствовал, как на левое плечо ему будто кипятком плеснули. Его швырнуло вбок, и он упал, задевая за какие-то железяки. В ушах у него зазвенело. А из темноты сверкнула еще одна вспышка. Гуров увидел, как споткнулся и осел Калмыков. Место вокруг Гурова будто расчистилось. Сквозь туман в глазах он увидел, как в руках у вертолетчика появился автомат. Понимая, что произойдет дальше, Гуров, преодолевая навалившуюся слабость, поднял пистолет и выстрелил. Пилот дернулся и упал лицом в приборы. Из темноты снова выстрелили – наспех, неприцельно, – над головой Гурова раздался треск лопающегося плексигласа.
И тут в люк вломился Крячко – с торжествующим криком он выпустил в невидимого стрелка всю обойму и, упав на стальной пол, принялся быстро перезаряжать пистолет. Гуров услышал, как за ящиками грузно упало тело.
Снаружи раздались крики. Опомнившиеся бандиты пытались исправить ситуацию. Впрочем, по содержанию восклицаний Гуров с удовлетворением понял, что согласия в банде не наблюдается. Кто-то кричал, что нужно уносить ноги, кто-то призывал договориться с ментами, кто-то просто крыл матом.
– Лева, ты жив? – тревожно прошептал Крячко, подбираясь ближе.
– Я-то жив, – пробурчал Гуров. – Плечо задело! Сейчас оклемаюсь. Вот с Калмыковым, кажется, плохо дело.
– Я сейчас проверю, – сказал Крячко.
– Сам проверю, – остановил его Гуров. – А ты прыгай за рычаги, пока есть время. Иначе нам отсюда не уйти.
– Я ведь только подняться смогу, – виновато сказал Крячко. – Подняться и висеть. Улететь мы не сможем.
– Хоть так, – сказал Гуров.
Он действительно чувствовал себя уже лучше. Не действовала левая рука, но голова уже почти не кружилась, и он обрел способность двигаться. Пока Крячко вытаскивал из кресла пилота и усаживался на его место, Гуров подполз туда, где сидел, запрокинув голову, Калмыков. Гуров успел положить его на пол и расстегнуть у него на груди рубашку, когда снаружи раздались выстрелы, и две или три пули задели обшивку вертолета. По трапу взбежал какой-то отчаянный тип с автоматом в руках. Гуров без сожаления выстрелил в нависший над ним силуэт, и храбрец с криком повалился вниз. Полковник Крячко наконец разобрался с управлением и запустил моторы на полную мощность. Все вокруг наполнилось грохотом и воем.
Калмыков очнулся и виновато прошептал:
– Меня в живот задело, товарищ полковник! Как же так, а? Как вы теперь вдвоем?
– Как-нибудь, – сказал Гуров. – А ты лежи пока, отдыхай. Тебе не нужно сейчас разговаривать.
– А где мой задержанный? – заволновался Калмыков.
– Здесь он, здесь, – успокоил его Гуров, осматриваясь. – Вон рядом лежит, шевелиться уже начинает. Ты, главное, держись, нам тебя еще до больницы доставить надо.
Вертолет задрожал, как живое существо, и вдруг оторвался от земли. Снаружи закричали еще громче. Снова затрещали выстрелы. Гуров выглянул в люк и выстрелил в самого активного «провожающего». Тот упал – то ли его задело, то ли споткнулся на кочке.
Вертолет с грохотом поднимался в воздух – все выше и выше. Гуров снова посмотрел в люк. В ярком свете прожекторов метались фигуры людей с оружием в руках, иногда постреливая в небо.
– Вырубить прожектор можешь? – крикнул Гуров, и вдруг свет погас. Внизу теперь была сплошная чернота.
Прозвучало еще три-четыре выстрела, а потом все стихло. Вертолет продолжал подниматься. Гуров зажег электрический фонарик и осмотрел салон вертолета. Голая обшивка, ящики, выкрашенные защитной краской, четыре тела на полу. Кто жив, а кто мертв, недосуг было разбираться. Гуров просто собрал валяющееся оружие. Полковник Крячко не обращал на него внимания – весь в поту, он с головой ушел в управление вертолетом.
Наконец очнулся человек, которого оглушил Калмыков. Он оперся на локти, приподнялся и прерывающимся голосом сказал:
– Уф, вот черт, башка раскалывается! Что это было, а? Мысли разбегаются… Мы что, летим?
Гуров едва не вскрикнул от радости – он узнал этот голос. По счастливой случайности, Калмыков схватил именно того, кого нужно. Гуров направил в лицо говорившему луч фонаря. Никаких сомнений – это был Куприянов!
– Здравствуйте, Игорь Степанович! – сказал Гуров. – Опять мы с вами встретились. Хотя вы и предприняли столько усилий, чтобы стереть меня с лица земли…
Куприянов долго молчал, заслоняясь от яркого света, а потом сказал упавшим голосом:
