– А какова судьба остальных акций? – спросил Гуров. – Они так и лежат у вашего друга в Лондоне?
– Нет, они не в Лондоне, – покачал головой Денис. – Я позвонил Джонатану и попросил выслать оставшийся пакет обратно. Так что все папины акции, кроме нескольких, сейчас, я думаю, лежат на центральном почтамте Кременца и ждут моего появления – ведь они высланы на мое имя до востребования.
– Интересно, и долго вам пришлось уговаривать садовника, чтобы он согласился вам помочь? – вмешался в разговор Стас.
– Мне вообще не пришлось его уговаривать, – усмехнулся Денис. – Дело в том, что Кривулины – и Петр Алексеевич, и Наталья Михайловна – были очень привязаны к маме, преданы ей. Они болезненно переживали их с папой разрыв и в штыки приняли Елену Сергеевну. Поэтому, когда я объяснил Петру, что мне нужно переслать деньги для мамы, он без всяких колебаний сказал, что готов помочь.
– А он знал, что речь идет о деньгах, похищенных у вашего отца? – спросил Гуров.
– Нет, он не знал, я ему ничего не говорил! – твердо заявил Разумовский-младший.
– Но ведь он, наверное, догадывался? – уточнил Крячко. – Ведь Петр вовсе не такой простачок, каким его представляет ваш отец.
– Ну, может быть… – промямлил Денис. – Наверное, догадывался.
– И он, как видно, не знал, что операция с ценными бумагами прошла успешно, – продолжал Гуров. – Потому и решил подстраховаться и забрать также и «дипломат» с миллионом.
– Так вы и это знаете?! – воскликнул Денис.
– Да, это я тоже знаю, – ответил Гуров. – Но не в деталях. И я хочу, чтобы вы мне их сейчас рассказали.
Глава 25
– Да, Петр не знал, что моему другу уже удалось превратить бумаги в деньги и что эти деньги уже переправлены маме, – объяснил Денис. – Он вообще с недоверием относился к «этим бумажкам», как называл акции. Такое отношение свойственно многим людям, незнакомым с фондовым рынком, так что я не вижу здесь причин для насмешек. И он знал, что сестра забрала себе чемодан с «настоящими», с его точки зрения, деньгами. А к Даше Петр Алексеевич относится очень негативно – впрочем, так же, как и к отцу. И тут возник еще один щекотливый момент. Даше для осуществления ее плана по переправке денег в город потребовалось создать какое-то укрытие возле теннисного корта. Но они с Аркадием сами не могли этого сделать. Тут требовалась посторонняя помощь, и оказать ее мог только Петр. Но Даша знала, что обращаться к садовнику напрямую бесполезно: он ей обязательно откажет. Тогда она обратилась ко мне. У нас с ней состоялся долгий и достаточно тяжелый разговор.
– Вы отказались ей помочь? – спросил Гуров.
– Да, отказался. И заявил, что не хочу втягивать в это дело Петра. Тогда она прибегла к своему излюбленному оружию – угрозам. Заявила, что расскажет обо всем отцу и тот отберет у меня акции. «И ты не сможешь ничем помочь нашей дорогой мамочке» – так она выразилась. В ответ я расхохотался ей в лицо и сообщил, что акции проданы и операция мамы уже оплачена и что она, Даша, может идти доносить хоть сейчас – меня это нисколько не волнует. Это сообщение ее ошеломило – она не ожидала от меня такой прыти, не знала о нашей с Петром совместной операции.
– Но продолжала вас уговаривать… – предположил Гуров.
– Да, продолжала. Теперь в ход пошло другое излюбленное женское оружие – слезы. Она начала плакать, просила не губить ее. Говорила, как обидно иметь деньги и не иметь возможности их использовать… В общем, ныла, зудела, плакала до тех пор, пока я не согласился. Если бы я знал, чем все закончится! – с досадой воскликнул Разумовский-младший.
– Вы имеете в виду смерть Зараковского?
– Ну да! Если бы я мог это предвидеть, я бы никогда не согласился ей помогать. А так… Я дал свое согласие. Потом разыскал Петра и попросил его натаскать к корту кучу веток, достаточно большую, чтобы под ними можно было что-то спрятать. Я не сказал ему, для чего такое укрытие потребуется: во-первых, не хотел, чтобы Петр был в курсе Дашиного замысла – в противном случае, если бы все раскрылось, его могли обвинить в соучастии, а во-вторых, не хотел, чтобы прозвучало имя Даши – узнав, что это укрытие нужно ей, Петр мог отказаться что-то делать.
– А вам он не отказал?
– Мне не отказал, даже лишних вопросов задавать не стал. Я и не заметил, когда он эту кучу натащил. Подошел к воротам Зараковского вместе с вами встречать – смотрю, а она уже лежит.
– И что случилось потом?
– Потом… Ну, остальное вы, в общем, знаете. Когда погас свет, Зараковский побежал к корту за деньгами. И там встретил свою смерть. Как оказалось, я в тот день допустил еще один шаг, ставший непоправимым – притащил в столовую эту чертову клюшку. Знал бы я, что она станет орудием убийства, сломал бы ее прямо там, на поле.
– Да, про гибель тренера мы все, в общем, знаем, – согласился Гуров. – Меня интересует следующий момент: когда Кривулин забрал чемодан с деньгами и почему он это сделал.
– Ах, это! Этот момент я знаю только со слов Петра. Он мне рассказал следующее. Поскольку натаскать ветки к корту его просил я, он решил, что именно я собираюсь проделать какую-то операцию по вывозу денег. А когда заметил рядом с кортом Зараковского и Дашу, подумал, что они покушаются на деньги, предназначенные для мамы, и решил действовать. После того как Даша побежала к дому и возле корта осталось только тело мертвого тренера, Петр подобрался туда, унес чемодан и спрятал его в своей сторожке, где хранятся метлы, лопаты и прочий инвентарь. Я и знать об этом не знал до сегодняшнего утра.
– А что произошло утром?
– После завтрака я пошел гулять, встретил Петра, и он мне все рассказал. Я пришел в ужас: получалось, что теперь он главный похититель! Если бы чемодан нашли в его сторожке, против него вполне могли возбудить уголовное дело. Мало того, ваш майор Шестернев мог заподозрить, что он каким-то образом причастен к убийству! Поэтому я тут же потребовал, чтобы он срочно принес чемодан мне. А когда он это сделал, я незаметно подбросил его на то же место, куда раньше бросил ключи.
– Так это вы выбросили на крыльцо дубликат ключей?
– Да, это сделал я. Мне надо было от них избавиться – ведь это ненужная и к тому же опасная улика.
– Ну, что ж, теперь, кажется, все ясно, – сказал Гуров. – Все кусочки мозаики встали на свои места. Преступление раскрыто.
– И что вы собираетесь делать дальше? – спросил Денис.
– Что дальше… – медленно произнес Гуров. – Где, вы говорили, сейчас находится пакет с ценными бумагами? На Главпочтамте Кременца?
– Да, я думаю, что пакет лежит там, в окошке «До востребования».
– И когда вы собираетесь его оттуда забрать?
– Ну, как только получу возможность выбраться из усадьбы.
– А что потом намерены с этими бумагами делать?
– Как что? Я разве не говорил? Собираюсь вернуть все акции отцу. Мне они не нужны.
