И король, и кардинал провели несколько часов на берегу озера, сначала наблюдая за постройкой плотов, потом, за переправой на Княжий остров, и задержись два самых влиятельных человека Горного королевства еще немного, конница лесных атаковала бы их на ровном месте. Завидев приближающегося врага, лейтенант Молдавец, как обычно правивший каретой, сообразил, что не успевает доскакать до ворот монастыря, споро развернул лошадей и умчался в сторону крепости покойного герцога Делавшока, тем самым, оставив лесных с носом.
Его величество Халимон, наоборот, решил успеть прорваться в кремль, и это ему удалось. Карета проскочила ворота кремля, а королевский эскорт попытался задержать атаковавших лесных. Безуспешно! Принц Чингай и виконт Вихор ворвались в кремль вслед за королевской каретой. Двух бросившихся на подмогу Халимону бойцов, лесные дворяне расстреляли из арбалетов и, уже спешившись, догнали короля и его адъютанта виконта Сухара на лестнице, ведущий во дворец. Те, имея преимущество, находясь на более высоких ступеньках, скрестили с нападавшими шпаги.
Король Халимон напрасно взял Сухара себе в адъютанты – сын бывшего коменданта тюрьмы, тот большую часть своей жизни провел в тюремных коридорах, в сражениях же участвовал – по пальцам одной руки пересчитать. В отличие от своего сверстника – виконта Вихора, который без лишних церемоний, поднырнув под обрушившуюся сверху шпагу, пробил острием своей и кольчугу, и живот Сухара.
Больше Халимону на помощь никто прийти не мог – буквально все бойцы были заняты в сражении. Да и сам король лучше владел топором палача, чем шпагой, и справиться с двумя бойцами у него практически не было шансов. Но принц Чингай не воспользовался численным перевесом, кивнув Вихору, чтобы тот не вмешивался. Он одолел Халимона быстро, выбитая шпага покатилась по ступенькам, и Его величеству ничего не оставалось делать, как поднять руки.
И в это время одна из дверей, ведущих в королевский дворец открылась, и на пороге показался человек с арбалетом и в доходящей по подбородка маске. Спущенная с тетивы стрела, преодолев короткое расстояние, попала Халимону в лицо. Чингай подхватил под мышки падающего короля, а человек в маске, выхватив из-за пояса кинжал, метнул его так же точно, как выстрелил – лезвие вошло принцу Чнгаю в правый глаз.
В следующее мгновение убийца скрылся за дверью столь же быстро, как и появился, а помчавшийся за ним виконт Вихор, наткнулся в королевских покоях лишь на обеспокоенную принцессу Истому. Человека в маске он так и не обнаружил, хоть и обегал в поисках и дворец, и весь кремль.
И только в королевскую тюрьму не догадался заглянуть виконт Вихор. В одной из камер, которой затаился убийца короля и принца, разбойник Шмел.
Разбойнику были абсолютно безразличны и тот, и другой. Но Шмел действовал не по своему желанию, а, выполняя волю самой прекрасной девушки на свете, принцессы Истомы. Принцесса пришла к нему, когда шум во дворце утих. Лесные вообще покинули кремль, который сложно было бы защищать с оставшимися в строю бойцами, и перебрались в монастырь кардинала Маная.
На этот раз Истома занялась любовью с разбойником в непривычной обстановке – тюремной камере. С убийством Халимона она еще на один шаг приблизилась к своей мечте и мечте своего покойного отца, виконта Касоча – стать единоличной правительницей Горного королевства. Осталось сделать последний шаг, и в этом Шмел должен был вновь ей помочь…
Для маркиза Сизого главная мечта всей жизни уже осуществилась. После благословения Его преосвященства Маная, обвенчавшись с красавицей Скорпой, ставшей царицей после гибели ее матери Векры, маркиз стал законным правителем Женского царства, другими словами – царем Сизым. И в то время, когда атаман Фрол и царевна Купафка, король Гурлий и граф Винсепто, кардинал Манай и король Ащук всматривались вверх, ожидая, когда погаснет третье солнце и гадая о судьбе королевы Таши, перенесенной в потустенный мир, свежеиспеченный царь предавался любовным утехам со своей царицей, без раздумий согласившейся с ним обвенчаться и оказавшейся готовой выполнить любые его требования.
Только одного не знал Сизый, что покорная в постели Скорпа, всего лишь продолжает играть роль, подсказанную Фролом. Всего лишь усыпляет бдительность мужа. Скорпа не испытывала каких-то особых дочерних чувств к Векре, но мать есть мать, и, наблюдая из потустенного мира за ее ужасной гибелью, она поклялась себе отомстить убийце, который, в отличие от всех остальных кавалеров цариц, царевен и цесаревен, до сих пор даже традиционно не лишился жертвенного мизинца. До сих пор…
Глядя на далекий Нейтральный остров, граф Винсепто негромко процитировал:
Когда вместо голоса сердца раздается шепот рассудка,
Все встает на свои места.
Только это обман!
Одно живое биение сердца
Важнее сотни тысяч затхлых рассуждений…
И не дожидаясь, когда король Гурлий поинтересуется, с какой стати были произнесены эти высокопарные слова, Винсепто впервые обратился к Его величеству на «ты»:
– Ты не должен был ее отпускать…
– Знаю, – ответил Гурлий. – Но тогда бы Творец бросил ее на корм рыбам. Считаешь, это лучшим выходом?
Винсепто промолчал.
– И потом скормил бы рыбам всех остальных! – сорвался на крик Гурлий.
Винсепто молчал.
– Но что? Что бы сделал ты, граф?! Ты даже здесь не смог уберечь своего отца от кинжала убийцы. А как можно справиться с Творцом? Как с ним справиться?
– Ты не должен был ее отпускать…
Глава девятая
Абсолютно невозможный побег
Полотенце! Наташа не могла думать ни о чем другом, кроме полотенца. По словам царицы Векры и ее дочери Скорпы оперуполномоченный Василий Фролов после секса давал им одно и то же полотенце, чтобы женщины смогли вытереться. Как и предполагал Фрол, хорошо знавший своего двоюродного брата, и с первой, и со второй Василий действовал практически по одинаковой схеме: изъятие из мира за стеной, преобразование, секс, во время которого рука партнерши была прикована наручником к трубе батареи, затем – легкое угощение спиртным и едой… По плану Фрола все должно было произойти именно во время угощения.
Выполняя драконье требование нового Творца, на следующий день после возвращения в мир за стеной царицы Векры, в условленное время на Нейтральный остров поднялась царевна Скорпа. После преобразования она повела себя в постели с Творцом еще более сексуально, по сравнению со своей матерью, и, в то же время, более ласково, можно сказать, с рабской покорностью. Именно этого больше всего любил в женщинах Василий.
По словам обратно преобразованной и вернувшийся домой Скорпы, со своей ролью она справилась. А роль сводилось к тому, чтобы хоть немного усыпить бдительность Василия, дать ему понять, что все в мире за стеной осознали его исключительность, абсолютное над собой превосходство и готовы подчиняться любым его требованиям. На самом деле подобное осознание всегда было в отношении прежнего Творца. Новый, о котором до сих пор знали единицы, оказался не лучше старого.
