– Почему на переговоры приехали вы, и для чего здесь понадобился я? Уж не случилось ли чего-нибудь с Его величеством Халимоном?
– Король горных в порядке, – без особого почтения ответил Манай. – А лично вас я пригласил на встречу, чтобы поговорить о судьбе принца Чингая, вашего единственного наследника.
– Что с ним?!
– Стрела пробила руку. Принц потерял прилично крови, но скоро поправится, если, конечно…
– Какие могут быть «если»? – вскипел Гурлий. – В моей тюрьме томятся три горных дворянина – два графа и один барон! Скажите, три жизни стоят дешевле, одной?!
– Нет, не дешевле, – не стал спорить кардинал. – И король Халимон, конечно же, готов обменять своих дворян на вашего сына. Но в том-то и дело, что на переговоры приехал я, и Халимон услышит их результаты только от меня. И, чтобы вы знали – с нашей стороны поляну охраняют исключительно мои жандармы. Я подтянул свежие силы, ведь гвардейцы сильно потрепаны, впрочем, как и ваши мушкетеры…
– Ну, да. Сегодня только маркизы остались без единой потери. Но к чему вы клоните?
– Про маркизов и царицу, а можно добавить и про принцессу Векру, разговор отдельный. В первую очередь нам с вами необходимо решить, как поступить с ее зятьком, этим выскочкой Фролмом!
– То есть, с кардиналом Фролом, – как бы невзначай, уколол Маная король и едва сдержал усмешку, увидев, как передернуло Его преосвященство.
– В мире за стеной должен быть только один кардинал! – воскликнул тот.
– С этим никто не спорит, – абсолютно спокойно парировал Гурлий.
– Я! Им должен быть я! – на повышенных тонах продолжал Манай. – Я был кардиналом со дня основания этого мира и останусь им до конца своих дней!
На этот раз Гурлий промолчал. Он годился кардиналу в сыновья, но хорошо знал, что от старости здесь еще никто не помирал. Редко, кого подкашивала болезнь, да и то это в подавляющем большинстве случаев касалось женщин. Мужчины же обычно погибали на полях сражений, либо от рук палача. Интересно, какой именно конец ожидает старого кардинала?
– Все эти годы, – наконец, негромко молвил король, – вы были доверенным лицом Творца. Сейчас он сидит в моей тюрьме. А вместо него Творцом стал брат вашего выскочки Фрола. Творец на глазах у всех спас его во время казни, обратно преобразовал, а потом вернул в наш мир, наделив, Фрола, который, кроме того, еще и царевич, соответствующими правами. Как вы думаете, у кого сейчас больше прав называться Его преосвященством?
– Никто, кроме нескольких людей не знает, что один Творец заменил другого!
– И вы считаете, Фролу есть смысл это скрывать?
– Поэтому необходимо немедленно с ним расправиться! – горячо потребовал Манай. – И если вы не сделаете этого вовремя, то никогда больше не увидите своего сына живым. Понятно!?
– Что?! – теперь уже закричал король, не обратив внимания на возничих, повернувших головы в сторону парламентерских карет. – Вы посмеете его казнить?
– Нет, нет! – Манай поднял руки ладонями вперед в успокаивающем жесте. – Конечно же, я не хочу и не стану казнить принца. Да и Халимон не разрешит этой казни. Но! Вспомните, что случилось с графом Бовдо, а потом – с полковником Троффом.
– Другими словами, – заскрежетал зубами Гурлий, – вы хотите сказать, что если Фрол не будет убит…
– Хорошо, пусть не убит! Не убит! – Манаю очень не понравился этот зубовный скрежет. – Да и нового Творца вряд ли обрадует его смерть. Я готов обменять принца Чингая на царевича Фрола, чтобы засадить его в свою тюрьму. Вспомните, новый Творец вмешался в судьбу Фрола только, когда ему грозила самая крайняя, смертельная опасность. А тюрьма это всего лишь тюрьма. И я не вижу серьезных причин, по которым вы защищаете этого Фрола, ведь он подданный государства, с которым вы находитесь в состоянии войны!
– Я его не защищаю, – возразил Гурлий. – Но для того, чтобы менять царевича на моего сына, надо для начала взять того в плен.
– А разве он не-е…
– Ваше преосвященство, как вы думаете, почему маркизы не поддержали Горное королевство и вывели войска с моей территории? Да потому, что Фрол убедил царицу Векру бросить все силы на строительство плота.
– Плота? – у кардинала Маная отвисла челюсть.
– Вот именно. И на этом плоте…
– Плоту, – машинально поправил кардинал.
– На этом плоту Фрол собирается доплыть до Овального острова, чтобы спасти свою жену, царевну Купафку.
– Вот, значит, как! Получается, что новый Творец…
– Совсем не такой, каким был старый, – закончил за кардинала Гурлий.
– К вам, кажется, гонец, – сказал вдруг Манай, глядя за спину королю.
Гонцом оказался капрал Мося, недавно назначенный ночным дежурным королевской тюрьмы. Новость, которую он сообщил правителю лесного королевства, оказалась, наверное, самой невероятной, которую Гурлию доводилось когда-либо слышать. Согласно уговору, царица Векра пришла в тюрьму на свидание с тем самым пожилым заключенным, в камере у которого всю ночь провел Фрол. Буквально через пару минут Мося услышал из-за закрытой двери вскрик. Когда он ворвались в камеру старика, то обнаружил его, лежавшего на полу в луже крови. У заключенного было перерезано горло, на левой руке отсутствовал мизинец, на который Мося по неосторожности наступил. Рядом с телом валялся нож, чуть в стороне – одежда царицы, а сама Векра словно испарилась.
* * *
Царица Векра узнала этот предмет, хотя впервые смотрела на него со стороны. Гимнастический конь – кажется, так назвал его кардинал Манай. Восемнадцать лет назад, впервые преобразованная Векра, очнулась прикованной к ручкам этого коня, а Творец, которого она так и не увидела, не церемонясь, овладел ею, после чего уменьшил и вернул обратно в мир за стеной. Несколько минут назад ее увеличили во второй раз.
Новый Творец повел себя иначе, хотя тоже, особо не церемонясь, овладел пленницей. Но, во-первых, он приковал не обе ее руки, а только одну – к какому-то толстому вертикальному пруту, и это позволяло менять позы. Во-вторых, действовал новый Творец не грубо, а скорее даже, искусно, чувствовалась многолетняя практика, хотя выглядел он гораздо моложе Векры. Ей даже понравилось, в какой-то момент царица взяла инициативу на себя, и, несомненно, новый Творец таким ее поведением остался доволен. И, в третьих, он, кажется, не торопился преобразовывать ее обратно, и это становилось интересным хотя бы потому, что появилась возможность увидеть незнакомые предметы.
– А ты молодец, не гляди, что старушка, – сказал вернувшийся в комнату Творец. – Заслужила небольшое угощение.
Такие штаны и рубашку из яркой очень тонкой ткани, что были на нем, Векра видела впервые.
– На-ка, вытрись, – он снял с плеча и кинул ей полотенце. – А я сейчас…
Творец снова вышел из комнаты, и Векра принялась вытирать мокрое от пота тело самым мягким и длинным полотенцем, которое держала в своей жизни.
