– Эсь!
Марат и Макс услышали всплески, и вскоре из камышей высунулся сначала нос, а потом и вся лодка, за веслами которой, судя по комплекции, сидел их далеко не худой приятель.
– О господи! – вздохнул Макс. – Ну вы точно идиотов куски! Здесь людей расстреливают, а вы шутки шу… – слова застряли в горле, когда Вовик обернулся. Правая сторона его изуродованного лица, шея и грудь были залиты кровью.
– Мэмми Илл! – повторил он, когда лодка и катер стукнулись носами.
– Кто это тебя так? – спросил ошарашенный увиденным Марат.
– Я уил эоо, ата! – Вовик говорил, едва открывая рот, при этом из разорванной щеки капала кровь. – У ас уотка еэ?
* * *
– Прекрати! Иваныч, хватит, хватит! – Клюев бросился к Игорю и отпихнул его от катающегося по песку пленника, которого тот сначала повалил ударом приклада, а затем начал немилосердно метелить ногами.
Сказать по правде, после того что они с Игорем увидели на отснятых Мишелем кадрах, Клюев и сам горел не меньшим желанием расправиться не только с тем, кто приказывал расстреливать и вешать, отрубать голову и распинать, но и с теми, кто был пособником этого изувера. Но только не сейчас.
– Вот, гаденыш, мое удостоверение! – он навис над Мишелем, который пытался закрыть руками все части тела одновременно, и сунул ему под нос красную корочку. – А теперь, если не хочешь по одной статье со своими палачами пойти, советую сейчас же ответить на все мои вопросы. Понял?!
– Да, да, я отвечу, я все, все расскажу, – затравленно выпалил тот.
– Сколько всего ваших на базе? Перечисляй по именам, и не дай бог, если кого забудешь! Тем более что я всех на твоем цифровике только что видел. Итак, старший – Волохов?!
– Да, Александр Николаевич, полковник, – ответил Мишель, удивившись, откуда мент знает эту фамилию, хотя сам же произнес ее вслух несколько минут назад.
– С ним все ясно, – будто и в самом деле был о многом осведомлен, сказал Клюев. – Его правая рука?
– Антоша! Э-э… Антон, фамилию не знаю…
– Еще кто?!
– Началов Артур…
– Что? Этот элитчик гребаный?! – не удержался от возгласа Акимов.
– Да, он еще вместе с Владом… – Мишель покосился на мертвого Бинского, – лодочную станцию на Рузе сжег…
– Вот оно как! – вновь воскликнул Акимов.
– Продолжай! – велел Клюев, загибая на свободной руке пальцы.
– Кисель – он на воротах стоит, никого не пускает. И еще этот, Цыпа, то есть Цыплаков, который судьей у вас должен был быть…
– И этот туда же! – всплеснул руками Акимов. – Все они, джиговики гребаные, одним миром мазаны!
– Это пять! – Не обращая внимания на приятеля, Клюев загнул пятый палец, и теперь в лицо пленнику смотрел кулак.
– Еще баба его, Волохова. Госпожа Вабичевич…
– Вабичевич?! – В глубине профессиональной памяти капитана тут же всплыла эта редкая фамилия. – Не Инесса ли Станиславовна?
– Она. – Мишель вновь удивился его осведомленности. В неменьшей степени удивился и Акимов:
– Борисыч, а ты откуда ее зна…
– Потом, Иваныч, – отмахнулся тот, глядя в глаза Мишелю. – Кто еще?
– Все. Все! Еще мы с Бинским были. Остальные в шалашах сидят…
– Сколько их?
– Десять! Нет, восемь… Вроде… Не знаю точно! я фотографировал…
– Кого, кроме девушек, еще не успели убить? – Клюев схватил Мишеля за отворот рубашки и как следует встряхнул.
– Лещевский живой, – ответил тот, клацнув зубами. – Его пока только распяли. И Палача вашего пока не того… Волохов хотел его бензином облить и поджечь. Еще он пленных приказывал в гостинице запирать…
– О господи! – поднял лицо к небу Клюев. – Ну погодите же!
Он отпустил Мишеля и бросился к Кузнецову, который все еще оставался без сознания:
– Иваныч, быстрей. Заносим его в машину!
Они подняли сибиряка за руки и за ноги и не без труда затащили на заднее сиденье, где он, наконец, открыл глаза.
– Ты как, Серега? – спросил Акимов.
– Порвать мои стальные нервы! – поморщился тот, попытавшись сесть.
– Ты лучше оставайся лежать, – удержал его Клюев. – И даже не высовываться. У нас здесь одно дело серьезное намечается…
Пока они возились с раненым, оставленный без внимания Мишель сообразил, что второй такой возможности спастись у него не появится, и метнулся в спасительные заросли.
– Черт, Борисыч! – Акимов обернулся на хруст ломающихся веток.
Выхватив пистолет, Клюев бросился следом за фотографом, но сразу остановился, понимая, что преследовать беглеца нет времени. Предстоящее дело было гораздо важнее…
* * *
– Щедрее, щедрее поливайте! Бензина у нас на пять таких гостиниц хватит! – Волохов стоял перед входом в гостиницу «Волжские просторы» и снимал на видеокамеру, как, подчиняясь приказам, его правая рука – Антоша и Цыплаков бегали с ведрами от машин (из бензобаков которых сливали в эти ведра бензин) к гостинице и поливали ее жидкостью, готовой вспыхнуть от малейшей искры.
Одно ведро Антоша выплеснул на Крутова, привязанного к столбу, что поддерживал козырек крыльца; из остальных ведер были политы сначала пол и стены в коридоре гостиницы, затем само крыльцо. Теперь Волохов требовал, чтобы бензина побольше попало через разбитое зарешеченное окно в кабинет директора базы, где находились несколько плененных спиннингистов.
Задуманная Волоховым акция «Высшей справедливости» подходила к развязке. Правда, под конец все вдруг пошло не совсем так, как рассчитывал предводитель вээсовцев. Нет, там, где присутствовал сам Волохов, все шло лучше некуда: жертвы во имя высшей справедливости были принесены; все это было зафиксировано и на фотоаппарат, и на видеокамеру; в ближайшие несколько минут ожидались новые жертвоприношения, и предстояла новая съемка.
Проблемы возникли в другом. Из восьми снайперов, рассредоточенных по водоему, постепенно потерялась связь со всеми, кроме одного. И Волохов боялся, что дело было не в нарушении связи как таковой…
«Шабра, доложите-ка, что видите на водоеме. Только коротко и ясно!» – приказал он по рации последнему снайперу, с кем еще поддерживалась связь.
«Не меньше десяти лодок скучковались в самом центре, еще несколько – под правым берегом. Слева от меня только один, которого я весла лишил…»
«Так, постарайтесь запомнить, а лучше схематично зарисуйте в блокнот их местонахождение и бегом сюда. У нас, похоже, меняются планы!»
«Высшая справедливость!»
– Антоша! – окликнул Волохов помощника, выплеснувшего бензин на стену гостиницы. – Прервись. Давай-ка сюда нашу любительницу поплавать.
