«Никак нет, господин полковник. Пытались заехать две тачки с рыбаками, но согласно приказу я дал им от ворот поворот».
«Понятно. С твоего места туалет просматривается?»
«Никак нет, господин полковник. Кусты мешают».
«Понятно. Отбой».
– А ты почему рацией не воспользовался, вместо того чтобы бегать? – накинулся Волохов на Антошу.
– Уважаемые, – вмешался молчавший до этого Павел Корниенко. – Я ничего не понимаю. Что здесь происходит?
* * *
Капитан милиции Клюев переехал железнодорожный переезд. Судя по карте, до базы «Волжские просторы» осталось километра два. Он сбавил скорость и, углядев малозаметный поворот, заехал в лесок. Быстро переодевшись: на ноги – резиновые сапоги, на голову – широкополую шляпу, за плечи – рюкзачок, в руки – чехол с удочками, Клюев поставил машину на сигнализацию и побрел по шоссе по направлению к базе, как самый обычный рыбак.
Почему пешком, а не на машине, объяснить не мог. Интуиция? Предчувствие? Перестраховка? Трудно сказать… Клюев просто шел, прислушиваясь к погромыхивающим вдалеке выстрелам. Он знал, что когда открывается охотничий сезон, первая утренняя зорька обычно бывает самой богатой и на выстрелы, и на количество добытых трофеев. Оно и понятно – дичь в это время еще не шугана, вставший на крыло молодняк неопытен, человека особо не боится…
Клюев нащупал пистолет в кобуре под мышкой. Не хотелось бы, чтобы он сегодня пригодился. Оружием он владел отлично, но по летящей утке из «Макарова», конечно же, не попал бы. Так для чего же у охотников, которых заприметил друг Акимова, были с собой карабины, из которых имеет смысл стрелять только по зверю? Не считая, естественно, человека…
Догнавшая и поравнявшаяся с Клюевым иномарка остановилась.
– Братишка, не подскажешь, на рыболовную базу правильно курс держим? – спросил открывший дверцу «Хонды» молодой краснощекий парень.
– Все правильно, – махнул рукой вдоль шоссе Клюев. – Через три минуты будете на месте.
– Если по пути, садись, подвезем, – предложил парень.
– По пути, но здесь идти-то осталось всего ничего. Дольше будем грузиться да высаживаться.
– Ну, гляди, – не стал настаивать краснощекий.
«Хонда» умчалась вперед. Но не прошел Клюев и трехсот метров, как увидел ее едущей ему навстречу. Машина вновь остановилась, но теперь краснощекий не ограничился открыванием двери, а вышел на дорогу.
– Братишка, ты случайно не в теме, где здесь в приемлемо обозримых координатах еще базы с лодками обнаружить можно?
– Без понятия, – честно сказал Клюев. – А на этой базе разве мало лодок?
– Там какие-то соревнования проводятся! Говорят, все лодки разобраны и даже мест для проживания нет! В первый раз у нас такой облом! Представляешь, братишка, даже на территорию базы не пустили, словно она секретная! Закрыли шлагбаум и цербера с карабином поставили!
– Ничего себе! – Клюев постарался изобразить на лице одновременно удивление и возмущение. – И чего теперь делать?
– Если хочешь, поехали с нами другую базу искать…
– Да нет, спасибо, – отказался Клюев. – Мне лодка-то не нужна. Я в любом случае где-нибудь на бережку место найду, чтобы поплавочек закинуть.
– Ну смотри. Ни хвоста тебе, братишка.
– И вам – ни чешуи…
Клюев дождался, пока «Хонда» скроется за поворотом, но вместо того, чтобы продолжить путь по асфальту, свернул в ближайший прогал среди придорожного кустарника.
* * *
– Что все это значит? – вновь задал вопрос Павел Корниенко.
– Это значит, что с началом сегодняшних соревнований началась эпоха «Высшей справедливости!»
– А можно попонятнее и без пафоса?
– Хорошо, – усмехнулся Волохов. – От решения, который каждый из вас примет через три минуты, будет зависеть его дальнейшая жизнь…
– И это называется без пафоса? – не удержался от замечания Корниенко.
Зубы Волохова вновь скрипнули. Однако, повысив голос, он продолжил:
– Всех приехавших на эту базу, ждет одно из двух: либо полное и непререкаемое принятие концепции нашей организации, которая называется «Высшая справедливость!» и стопроцентное подчинение ее законам, либо… смерть.
Резкий хлопок раздавшегося совсем неподалеку выстрела словно поставил под словом «смерть» восклицательный знак. Возникшую было тишину нарушило короткое шипение в рации Волохова и торопливый доклад:
«Господин полковник, на связи Шабра. У лодки номер восемь пробоина на уровне ватерлинии. Чувак в панике мчится по направлению к базе».
«Прекрасно!»
– Да какого черта?!
– Мне кажется, господин Владислав должен был провести с вами предварительную беседу.
– Так точно, господин полковник, – моментально отреагировал Бинский.
Павел Корниенко презрительно посмотрел на секретаря. Потом вновь перевел взгляд на Волохола.
– Вы хотите сказать, что вчерашний его пьяный бред про какую-то фашистскую организацию, благодаря которой будут устранены наши конкуренты-спиннингисты, не пустые слова?
– Для вас же будет лучше, если вы к этим словам прислушаетесь.
– Бред! – Павел посмотрел на открывшего рот Хрущева, встретился с взглядом в упор с Цыплаковым, оглянулся на катер, в котором сидели Валентина и, как оказалось, еще один человек в волчьей маске – Началов, державший… карабин. – Полный бред!
– Я почему-то так не думаю, – сказал Цыплаков.
– Кажется, ваш приятель гораздо сообразительней. – Волохов вынул из кобуры пистолет и наставил на Корниенко. – А чтобы и остальные непосвященные больше ни в чем не сомневались, я вкратце обрисую создавшееся положение вещей.
Пройдет всего несколько часов, и от базы «Волжские просторы» останется только пепел. И все, кто отчалил сегодня на лодках от этого пирса, так же прекратят свое существование. Кто-то это существование прекратит одновременно с базой, кто-то другим, не менее эффектным способом… Живыми и невредимыми отсюда выберутся только те, кто будет одет в такую же форму, что сейчас на мне. Вот здесь… – он пнул ногой сумку, – есть несколько таких комплектов. У вас, господа, осталось очень мало времени для принятия правильного решения.
– Эй, а ну стоять! – закричал вдруг Началов, и все увидели отчаливающую от пирса лодку, на веслах которой сидел однофамилец великого русского поэта.
– Пушкин, стой! – заорал Бинский.
– Назад, Пушкин, назад!
– Да пошли вы со своими разборками! – лодочник подналег на весла.
– Артур, чего вы ждете? – спокойно спросил Волохов.
Началов вскинул карабин и, прицелившись, выстрелил. Сидевшая рядом с ним Валентина завизжала и, закрыв уши ладонями, уткнула лицо себе в колени. Лодочник Владимир Пушкин на полугребке вскинул руки и завалился навзничь.
