– Хотела произвести впечатление. А потом встретила Олега, он ей показался поинтереснее.
– А Олег от нее быстро умотал. Потому что был не ее человеком. Вот оно – легкомыслие женщин. Что имеем – не храним, потерявши – плачем.
– Не плакала она вовсе, – вступилась за Катю Ирина, а сама тем временем перемешивала на сковороде какое-то крошево, щедро поливая его винным уксусом.
Турецкий закашлялся.
– Уйду подобру-поздорову, а то еще отравлюсь от этих испарений. Надеюсь, на вкус это блюдо будет лучше, чем на запах.
Турецкий повернулся, и Ирина, чихнув несколько раз подряд, объяснила:
– Иорданское блюдо, Ольга по телефону рецепт дала. Они неделю назад из Иордании вернулись, у тамошнего повара рецепт взяла. Говорит, уже проверяла, очень вкусно.
– Ну, раз Ольга осталась жива, значит, и мне ничего не грозит.
Турецкий включил телевизор и уселся на диван. В передаче о чрезвычайных происшествиях услышал последнюю фразу. «Это уже третий случай за последнее время на воде. Просим всех граждан проявить бдительность, а женщинам не купаться в одиночку».
Турецкий набрал телефон Никиты. Тот ответил не сразу.
– Извини, старик, душ принимал. Пока добежал до телефона…
– Только что по телевизору передавали о трупе женщины, той самой.
– Да знаю, я дверь в комнату оставил отрытой, видел.
– Ну что вы узнали? Есть подвижки?
– Есть. На одной лодочной станции узнали и лодку, и женщину. Но кто с ней был, не запомнили. Говорят – невыразительная личность, в отличие от нее.
– Свидетелей не нашли?
– Какие свидетели? Все отдыхающие. Кто там был, уже давно разъехались.
– А кто же узнал женщину?
– Кассир узнала, они билеты у нее покупали. И еще узнал ее по фотографии парень, который выдает лодки. Да, он еще запомнил, что тип с ней был с гитарой.
– Описать ее спутника смог?
– Крайне скупо. Человек среднего роста, лет тридцати пяти – сорока. Он даже не вспомнил цвет волос и глаз. Сказал, такое обычное лицо, ничего в нем запоминающегося. Ни усов, ни бородавки, ни родимого пятна, ни шрамов.
– А гитару запомнил.
– Как ни странно, да. Почему-то обратил на нее внимание. Может, потому, что сейчас мало кто с гитарами ходит. Музыканты их обычно носят в чехлах или футлярах. А эта довольно старая, светлая.
– И все?
– Все.
– Уже что-то… Медэкспертизу провели? Что вскрытие показало?
– Подтвердилось, что убийца ее изнасиловал. Смерть наступила от удушения. И у нас есть его ДНК. В ближайшее время эксперты обещали проверить его ДНК в базе данных судимых. На одежде жертвы обнаружены волокна его одежды. Медэксперт считает, что ее задушили гитарной струной. Из раны извлекли микрочастицы вещества, из которого делают струны.
– А вы много сделали! – приятно удивился Турецкий. – Как вам удалось так быстро провести экспертизу по определению вещества?
Никита довольно хмыкнул.
– Так я на тебя сослался. Сказал, что самый знаменитый сыщик генерал Турецкий заинтересован в быстрой экспертизе. Показал твою фотографию – на фоне лодки с убитой. Наш фотограф тебя зафиксировал для истории.
– Хитрецы, – покачал головой Турецкий. – Оказывается, мое имя работает лучше в отрыве от меня. Бывало, когда я лично просил ускорить экспертизу, не всегда удавалось.
– Вести себя надо понахальнее, – посоветовал Никита. – Забыл, что ли, наглость – второе счастье. Я всегда так веду себя с экспертами. Помогает!
Турецкий подумал, что, невзирая на положительные результаты наглого поведения Никиты, его отношение к бывшему однокашнику не изменилось.
– Убийца задушил ее струной, – вернулся к теме разговора Турецкий, – а вот потом снял петлю с шеи. Зачем, интересно? Он что, каждый раз так делал?
– Да, ни разу не оставил. То ли считал, что успешно заметает следы, то ли, блин, экономный. Оставлял на следующий раз. Я тоже не вижу никакой логики.
– Но она все-таки есть. Иначе он не стал бы трижды проделывать одно и то же.
Турецкий услышал звонок в дверь.
– Ну, успехов тебе. А я пойду открывать дверь, у нас гости.
Из кухни донесся голос Ирины.
– Шурик, я не могу отойти, у меня тут все горит!
– Я открою!
Турецкий распахнул дверь и прикрыл глаза рукой, словно ослепленный.
– Мадам, вы прекрасны! – воскликнул он, и Катя радостно рассмеялась. Она действительно долго чепурилась у зеркала, готовясь к встрече с друзьями, но главное, и Турецкий это понял, чтобы потрясти своего жениха. Рядом с ней стоял мужчина – вполне приличный на вид, что уже радовало. То есть руки-ноги на месте, голова большая, небось – умный. Глаза прищуренные – к жизни внимательный. Нос крупный, значит, и в любви удалец. Во всяком случае от женщин Турецкий не раз слышал такой неожиданный вывод относительно оценки размера мужского носа.
– Георгий, – подал руку вошедший.
И рука у него была крепкая и сухая, шершавая на ощупь, будто он занимался физическим трудом.
Ирина уже сбросила фартук и выскочила в коридор встречать гостей. Турецкий по выражению ее лица понял, что новый избранник Кати ей симпатичен.
Дальше все проходило, как обычно – возлияние, закуска обычная, а после нее дегустация нового блюда, настолько острого, что рот горел, и все едва успевали запивать огненную еду минеральной водой и вытирать слезы, непроизвольно струящиеся из глаз.
– У твоей Ольги гастрит, – заметил Турецкий, – как же она ест такую острую еду?
– Может, я переборщила с приправами? – сама удивлялась Ирина.
Георгий все помалкивал, говорил скупо. Понять, чем он занимается, было трудно. Но не зря Турецкому за свою жизнь пришлось провести тысячи допросов. Через час, добывая из скупой информации Гоши факты, Турецкий понял, что мужик продвигается по жизни скачками – от одной работы к другой, каждый раз более оплачиваемой. В данный момент он занимался поставкой дикого камня в Москву. И не откуда-нибудь, а из самой Италии. Сначала стесняясь и скрытничая, он под влиянием отличного вина разговорился и убеждал всех присутствующих, что его работа и полезна, и прибыльна. Полезна для заказчиков – из дикого камня нынешние богатеи стали не только оформлять свои угодья, но и облицовывать дома, на манер старинных замков Европы. И чем больше камня им нужно, тем выше прибыль Гоши. Поэтому мимоходом он написал и издал красочную книгу «Дом-замок на русских просторах». Все иллюстрации подбирал сам – что из Интернета, что из своих многочисленных поездок. Весь первый тираж разошелся быстро, он даже не ожидал. Готовит к переизданию дополненное и расширенное издание.
Катя явно гордилась женихом, и глаза ее лучились от счастья. Нет привлекательнее зрелища, чем счастливая женщина, – сделал вывод Турецкий. В кармане тихо загудел телефон, пришло сообщение. Турецкий вышел на кухню якобы за хлебом и прочитал текст: «Любимый, хоть ты и не со мной, все равно пью за твое здоровье». У Турецкого сразу упало настроение. Он очень не любил, когда Алька пила без него. Потому что знал – одна она пить не любила. В лучшем случае вместе с подружкой. А если рядом дружок? О своей жизни вне работы она распространялась мало, иногда выдавая кокетливым голосом какую-нибудь малоприятную крупицу информации из своей частной жизни. То о каком-то бывшем однокурснике, который не теряет надежды получить ее в жены, то о бывшем коллеге – молодом оперативнике с квартирой в центре, то о неком господине Лорее, французе, с которым ее связывала тесная дружба еще со времен работы на прежнем месте. Якобы ее прикрепили к нему переводчиком, когда он на короткое время приехал в Россию, в военную прокуратуру по обмену опытом. Турецкий подозревал, что со всеми поклонниками у Альки были слишком тесные отношения, но она хоть и отрицала сей факт, глаза ее хитро поблескивали. Турецкий ревновал, и Алька заверяла, что для нее существует только он. Хотелось бы верить, но разница в возрасте между ним и Алькой двадцать шесть лет… Он, конечно, уверен в себе как мужчина, но черт знает этих молоденьких женщин, может, им мало одного мужика…
