С этими словами она повернулась и хлопнула в ладоши.
Тут же рядом с ее креслом появилась карлица Пелагея. В руках у нее был флакон из прозрачного синего камня. Она подала его Матушке, а та, бережно приняв драгоценный сосуд, осторожно вытащила хрустальную пробку.
По комнате поплыл удивительный запах, свежий и волнующий.
Так пахнет ночная река, по которой плывут увядшие цветы, так пахнет степь перед грозой, так пахнет южное море на закате…
– Выпей это, – приказала Матушка, протягивая флакон Полине.
Девушка послушно взяла флакон из ее рук. Он был удивительно холодным, как будто его принесли с сорокаградусного мороза. Полина поднесла флакон к губам, зажмурилась и выпила его содержимое одним глотком.
– Помни – у тебя будет только двадцать четыре часа! – прозвучал чистый голос жрицы.
Девушка почти не почувствовала вкус питья – но в ту же секунду, как ледяная жидкость скользнула по ее пищеводу, в глазах у нее потемнело, она покачнулась и с трудом устояла на ногах.
У нее мелькнула мысль, что жрица отравила ее, но эта мысль улетучилась вместе с кратковременной дурнотой.
По жилам Полины разлился ледяной огонь, кожу покалывали невидимые иголочки, она ощутила прилив необыкновенной силы, но самое главное – в одно мгновение необычайно обострились все ее чувства.
Зрение стало таким острым, что она видела каждую морщинку на лице Матушки, каждую пылинку на ковре, каждую искру в камине. Слух ее стал необычайно чутким, обострилось обоняние, и мысли потекли в голове с небывалой быстротой и ясностью.
– Удивительно… – проговорила девушка, обращаясь к жрице, но снова на нее накатила мгновенная дурнота, на долю секунды в глазах потемнело – а когда она пришла в себя, и сама жрица, и комната со сводчатым потолком исчезли.
Полина стояла на пустыре перед крыльцом заброшенного особняка.
Стемнело, и белые колонны выступали из сумрака, как пальцы великана.
Девушка сделала несколько шагов, поднялась по крыльцу особняка, подергала дверь – но та была заколочена досками, и внутри не было никаких признаков жизни.
Она подумала, что вся сцена в особняке ей привиделась – но тут же ощутила в воздухе едва уловимый аромат магического напитка и с удивлением осознала, что ее чувства так же обострены, как в той удивительной комнате.
В голове у нее снова прозвучали последние слова жрицы:
«Помни, что у тебя будет только двадцать четыре часа…»
Значит, она должна действовать быстро, очень быстро!
А что она должна делать в первую очередь?
С удивлением Полина поняла, что план действий уже сложился в ее голове.
Она должна найти похоронное бюро «Вечный покой» и спасти Эллу Ефремовну…
А как она найдет это бюро? Где, черт возьми, оно находится?
Она еще задавала себе этот вопрос – но ноги уже несли ее вперед, как будто ответ им был известен.
Полина в сгустившихся сумерках нашла проход в заборе, выскользнула на набережную и огляделась.
Вокруг не было ни души, даже машины не проезжали мимо.
Девушка зашагала вперед.
Но не успела она дойти до конца забора, как перед ней, словно из-под земли, возникли трое подростков.
Они перегородили ей дорогу. Один, самый долговязый, выступил вперед, не вынимая руки из карманов, сплюнул под ноги и проговорил гнусавым ломающимся голосом:
– Ишь ты, какие люди – и без охраны!
Коротышка, который стоял слева от него, угодливо засмеялся:
– Во-во, без охраны!
– Пошли прочь с дороги! – процедила Полина и двинулась вперед, стараясь не выдать страх ни голосом, ни выражением лица.
– Ох какая смелая! – прогнусил долговязый. – Стой! Стой, тебе говорят, поговорить надо!
– Не о чем мне с вами разговаривать! – Девушка сделала еще шаг вперед, но долговязый оказался прямо перед ней, а третий, маленький и тощий, со злобной крысиной мордочкой, зашел ей за спину.
– Не о чем, говоришь? – долговязый переглянулся со своими дружками и дернул на себя сумку Полины. – А вот мы сперва поглядим, что у тебя в сумочке, а потом и с тобой разберемся… ты, конечно, старая, но еще ничего…
Полина вырвала у него сумку и с размаху ударила его в ухмыляющееся прыщавое лицо. В ту же секунду она почувствовала на своей шее влажную от пота ладонь.
– Ах ты, сучка… – взвизгнул долговязый и схватил ее за воротник. – Ну все, конец тебе, сейчас мы тебя уроем…
– Только сначала трахнем, – подал голос из-за спины крысеныш.
– Это обязательно, – осклабился долговязый, – и не по одному разу…
Полине стало по-настоящему страшно.
Но в эту секунду рядом раздался скрип тормозов, хлопнула дверца машины, и незнакомый голос выкрикнул:
– А ну, пошли прочь, крысы помойные!
Полина оглянулась и увидела остановившуюся возле тротуара простенькую машину и выбравшегося из нее мужчину лет сорока с монтировкой в руке.
– Проваливай, дедуля! – зашипел долговязый, и в руке у него появился нож. – Мы тебя не трогаем – так не нарывайся на неприятности…
– Это вы проваливайте, пока я вам кости не переломал! – мужчина шагнул вперед, взмахнул монтировкой – и нож отлетел в сторону.
– Ты не знаешь, с кем связался… – В голосе долговязого не было прежней уверенности, но он еще пытался сохранить лицо перед своей командой.
– Отлично знаю – с дерьмом малолетним! – Произнеся эти слова, мужчина не глядя взмахнул левой рукой, и тощий крысенок, который под шумок попытался подобраться к нему сзади, отлетел в сторону и с визгом шлепнулся в грязь.
– Смываемся, пацаны! – закричал третий и бросился наутек.
– Как же тот мужик… – неуверенно проговорил долговязый. – Он велел нам с ней разобраться…
Но ноги уже сами несли его прочь, и через несколько секунд от наглой троицы остался только крысеныш, который, кряхтя и постанывая, поднимался из лужи.
Полина подскочила к нему, схватила за руку и заломила ее за спину.
– Отпусти, сучка! – заныл малолетний подонок. – Отпусти, я несовершеннолетний!
– Ну, так зови полицию, – усмехнулась Полина. – Не зовешь? Правильно не зовешь, потому что никто тебе здесь не поможет!
– Брось ты его, – проговорил Полинин спаситель, – от него проку никакого, только руки марать…
– Отпущу, только сперва задам ему один вопрос…
– Чего тебе надо? – захныкал крысенок.
– Скажи, про какого это мужика говорил твой дружок? Кто вам велел со мной разобраться?
– Ничего не знаю!
Полина сильнее нажала на руку.
