– Ну какой? Цвет разный бывает – и синий, и красный, и зеленый… да хоть фиолетовый!
– Ну ты скажешь, дяденька! Где это видано, чтобы похоронная машина была красная или зеленая? Само собой, черная она была!
– Похоронная? – переспросил «чукча». – Так это была похоронная машина? Что же ты мне сразу не сказал!
– Ты не спрашивал – я и не говорил! Да и какая разница? Та машина все равно уехала, а уж после он как будто из-под земли появился! Такой страшный… глаза закрою – и он прямо передо мной стоит… боюсь я, дяденька! Никого раньше так не боялся! Вот я тебе скажу, на зоне такой уголовник был – Михеич его звали. До того страшный… огромный, как медведь, весь шерстью заросший, лапы, как у гориллы, и злющий, как черт. Его все боялись – и простые зэки, и блатные, его даже охранники боялись, даже авторитетные воры – и те его уважали. Так вот тот Сатана гораздо страшнее Михеича… главное дело – он куда хочет может пробраться, хоть через стенку пройдет. Вот мы тут с тобой, дяденька, разговариваем, а он вдруг – раз! – и из-под пола появится, как тогда появился…
Полина невольно вздрогнула и опустила глаза на грязный пол каморки – но там, разумеется, никого и ничего не было.
– Ты мне кончай лапшу на уши вешать! – строго прикрикнул на Афанасия «чукча». – Ты про машину расскажи: какая машина, что за машина…
– Говорю тебе – черная машина, похоронная. Большая такая… я у одного авторитетного вора такую машину видел. Квадратная такая, вроде как на гроб похожая…
– «Геландеваген», что ли? – предположил «чукча».
– Во-во, он самый! И еще что-то на ней написано было… слова какие-то…
– Слова? Какие слова?
– Хорошие такие слова… – Афанасий снова наморщил лоб: – Вечный упокой, что ли…
– «Вечный покой», может быть?
– Во-во, вечный покой!
Вдруг Афанасий скорчился, заскрежетал зубами. На лбу у него выступили крупные капли пота, и он едва слышно проговорил:
– Все, больше ни слова не скажу, пока не ширнусь… давай дозу, сволочь!
«Чукча» покачал головой, однако протянул наркоману шприц. Тот схватил его трясущейся рукой, торопливо закатал рукав.
Полина брезгливо отвернулась.
Когда она снова взглянула на Афанасия, тот лежал на матрасе, раскинув руки и ноги, лицо его выражало покой и даже немного порозовело, глаза закрылись.
– Все, – проговорил «чукча», – от него больше никакой пользы. Впрочем, мы и так довольно много узнали, и главное – записали его рассказ на камеру…
– И что – полиция поверит рассказу этого полуживого наркомана? – фыркнула Полина. – Я и сама-то не очень ему поверила… надо же – какой-то призрак возник из-под земли… хотя… – добавила она, задумавшись, – то, что касается ресторана и меня самой, он описал правильно, так, как будто он все это действительно видел…
– Полиция – не поверит, – ответил чукча, – а кто-то другой, может, и поверит…
С этими словами он взял со стола маленькую камеру и вложил ее в конверт из плотной бумаги.
Полина снова, в который уже раз, внимательно посмотрела на этого человека, который так тщательно скрывал свою внешность. Лицо его было спрятано маской, фигуру скрадывала бесформенная чукотская одежда, голос тоже наверняка был изменен каким-то устройством и казался неестественным, механическим. Но все же что-то в нем было удивительно знакомое – тот жест, которым он убрал камеру в конверт, тот резкий поворот головы, как будто он прислушивался к чему-то…
До сих пор они действовали в таком бешеном темпе, что у нее просто не было времени как следует приглядеться к нему, проанализировать свои ощущения. А сейчас Полине показалось: вот еще одна минута – и она поймет, кто этот человек, узнает его…
Но не только этой минуты – даже лишней секунды у нее не оказалось.
Ее загадочный спутник прислушался к звукам за окном – и вдруг схватил ее за руку:
– Слышишь? Нужно быстро отсюда удирать!
Теперь и Полина услышала звуки подъезжающих к дому машин, хлопанье дверей, приглушенные голоса многих людей, скрип рассохшегося крыльца…
– Уходим! – повторил «чукча» и потащил ее к плотной занавеске, на которую она раньше не обратила внимания. Он отдернул занавеску, за ней оказалась еще одна комната, еще более темная и грязная, чем первая.
– Уходи через то окно, – прошептал ее спутник, указав на маленькое окошко, закрытое листом фанеры, – оно выходит на огород, оттуда ты сможешь убежать.
– А ты?
– Я постараюсь их задержать, чтобы у тебя был запас времени…
Полина хотела возразить, но «чукча» подтолкнул ее к окну и скользнул обратно, за занавеску.
И снова Полина отключила сознание и включила инстинкты.
Она дернула фанеру – и та от самого легкого усилия оторвалась, открыв окно. Девушка прижалась к подоконнику, выглянула на улицу…
И тут же увидела крадущуюся к окну фигуру в черном комбинезоне. Лицо преследователя было открыто, и Полина узнала одного из телохранителей банкира Ольховича. У нее была отличная память на лица, это очень помогает в журналистской работе.
Стало быть, банкир все-таки нашел Афанасия Совко. Как обещал, так и сделал. Но Полине никак нельзя показываться сейчас его сотрудникам, запросто могут сдать в полицию, им-то все равно.
Этот путь был отрезан.
Она метнулась назад, задержалась на долю секунды, чтобы поставить на место фанеру, и бросилась обратно, в первую комнату.
За те несколько секунд, что ее не было, здесь произошли ужасные перемены.
«Чукча» исчез, а Афанасий Совко лежал поперек своего матраса, неестественно откинув голову. Рядом с ним валялся какой-то длинный темный предмет. Полина наклонилась над наркоманом, машинально подняла тот предмет… и тут же в ужасе отпрянула: горло Афанасия было перерезано от уха до уха, матрас пропитался темной кровью, а тот предмет, который она держала в руке, был измазанной кровью опасной бритвой.
«Это он убил этого несчастного наркомана, этот фальшивый чукча… – пронеслось в голове Полины, – выпроводил меня и убил его… но зачем?»
За входной дверью слышались приглушенные голоса. Еще несколько секунд – и сюда ворвутся, и снова, как несколько дней назад, ее найдут на месте преступления, с орудием убийства в руке… только тогда она сумела убежать, а теперь все пути к отступлению были отрезаны, окна и двери охраняются…
Но ведь «чукча» сумел как-то сбежать из этой комнаты, значит, здесь есть какой-то выход…
И тут она увидела простой домотканый половичок.
Половичок лежал на полу в двух шагах от окровавленного матраса, но край его был неаккуратно отогнут.
Полина точно помнила, что прежде половик лежал ровно…
Одним движением она отдернула его – и увидела под ним крышку люка.
