– Майор Куликов, – представился он, показав мужчине свое просроченное удостоверение.
Тот заморгал глазами и повернулся к людям на скамейке:
– Вот видите? Доигрались вы! Уже милиция по вашу душу приехала!
Веселую компанию словно ветром сдуло.
– Курочкин Николай Романович, – представился мужчина, – директор этого, извиняюсь, богоугодного заведения. А вы к нам по какому поводу? У нас вроде бы все спокойно…
– У вас, может быть, да, – согласился дядя Вася, – но я провожу расследование серьезного преступления и хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Вопросы? – опасливо протянул директор. – Вопросы иногда такие бывают, что задают их пять минут, а отвечать приходится от пяти до десяти лет!
– Ну, надеюсь, у нас до такого не дойдет, – пообещал Василий Макарович.
– Колюня, – напомнила о себе аппетитная блондинка, – ну так как, обедать мы сегодня пойдем? Я, между прочим, на диете не сижу, мне здоровье не позволяет!
– Валюша, – проговорил директор с мягкой укоризной, – ты ведь слышала, товарищ из милиции, специально к нам приехал, вопросы у него имеются…
– Так ты и товарища к обеду пригласи, у нас кухня большая, на всех хватит…
– Это ты правильно рассуждаешь, – согласился Курочкин. – Извиняюсь, я ваше имя-отчество не расслышал…
– Куликов, Василий Макарович.
– Так вот, Василий Макарович, приглашаю вас с нами отобедать. Вот, кстати, познакомьтесь, это – Валентина Васильевна, бухгалтер мой. Ну, и по совместительству… двоюродная племянница.
Перед тем как сообщить степень своего родства с аппетитной Валентиной Васильевной, Курочкин на мгновение задумался, видимо, он и сам не вполне был в этом родстве уверен.
– И правда, Василий Макарович, пообедайте с нами! – присоединилась к шефу Валентина. – У нас сегодня крем-суп из шампиньонов и свинина по-мексикански…
– Спасибо, конечно, – проговорил Куликов, придав своему лицу строгий и озабоченный вид. – Но, к сожалению, некогда. У меня особо опасный преступник на свободе разгуливает, так что мне не до свинины. Даже по-мексикански. Вы бы на мои вопросы быстренько ответили, и можете идти к своей свинине с шампиньонами.
– Ну, задавайте ваши вопросы! – вздохнул Николай Романович.
– Вопрос первый, – оживился детектив. – У вас в пансионате недели три назад гостил вот этот мужчина? – И он показал директору пансионата фотографию Арсения Уколова.
Курочкин внимательно посмотрел на фотографию и пожал плечами:
– Вы меня, конечно, извините, но только у меня на лица память не очень хорошая.
– Не узнаете? – огорчился Василий Макарович.
– Вы погодите, – Валентина отодвинула своего родственника и потянулась к фотографии. – У Коли… у Николая Романовича на лица и правда память слабая. Особенно на мужские. У меня получше будет. Дайте-ка мне поглядеть…
Она взглянула на снимок и мимолетно улыбнулась:
– Ну, как же! Очень даже помню… это же, Колюня, господин Уколов. Он к нам действительно три недели назад приезжал, место присматривал для своей церемонии. Ну, и отдохнуть заодно… Колюня, – обратилась она к Николаю Романовичу, – ты посмотри-ка, там тебя вроде повар зовет! Спроси, чего ему надо!
Курочкин отошел к крыльцу, а Валентина тут же продолжила, понизив голос:
– Уколов этот – мужчина внимательный, понимающий. Особенно насчет женщин. Ни одной юбки не пропустит. Ко мне тоже, извиняюсь, клинья бил… – она покосилась на шефа. – Не знаю, чем бы все кончилось, да тут девица, что при нем была, налетела, зашипела, как кошка…
– Девица? – оживился Василий Макарович. – Вот это как раз второй мой вопрос. Что за девица с ним была? Не эта ли случайно? – И он предъявил Валентине фотографию покойной Анфисы Болотниковой.
– Эта? – Валентина усмехнулась. – Да что вы! С такой страхолюдиной Уколов, извиняюсь, о международном положении и то не стал бы разговаривать! Нет, та была девица интересная, все при ней – и на лицо ничего, и фигура хорошая… если, конечно, кто любит тощих. Особенно талия… прямо такая талия, как у стрекозы… – Она печально вздохнула, но тут же повеселела: – Ну, мой-то Колюня любит полненьких…
Тут как раз к ним снова присоединился Николай Романович.
– Слышишь, Колюня, – обратилась к нему Валентина, – Василий Макарович той девушкой интересуется, что была с Уколовым. Ну, с такой талией тонкой. Ее-то ты наверняка запомнил, это у тебя только на мужчин память плохая!
– С талией? – Глаза директора заблестели. – С талией помню. Она потом еще раз приезжала, когда у них церемония была эта… «Писатель года»!
– Ну да, точно, через неделю после первого раза, – подхватила Валентина.
– Она в этой церемонии участвовала, – продолжал вспоминать Николай Романович, – вручала золотое перо писательнице знаменитой. Ну, как ее… которая про маньяков пишет.
– Мымриной! – подсказала Валентина и ласково добавила: – Ты, Николай Романович, должен над своим культурным уровнем работать. Хоть бы иногда книжку прочитал! А то солидный человек, директор пансионата, а совсем далек от культуры! Мымрину все знают!
– Ну, Валюша, ты же понимаешь, – смутился Курочкин, – у меня столько дел, читать некогда…
– Ну так что – не хотите с нами пообедать? – вернулась к теме Валентина.
– Нет, спасибо, я поеду, – понял ее намек Василий Макарович. – И спасибо вам за помощь…
Дядя Вася вернулся из пансионата разочарованный.
– Только зря полдня угробил, – пожаловался он. – Последняя ниточка оборвалась…
– Что, не узнали там Уколова? – спросила я сочувственно.
– Да Уколова-то как раз узнали, а вот Анфису – нет. С девицей, говорят, был, только не с той. Такая, говорят, интересная, талия тоненькая, прямо стрекоза…
– Талия тоненькая? – переспросила я с интересом. – Ну-ка, ну-ка, а еще что про нее говорили?
При словах «тонкая талия» я вспомнила свое собственное впечатление трехдневной давности.
– Что еще? – дядя Вася задумался. – Да вроде больше ничего такого… они с Уколовым еще раз туда приезжали, через неделю. Но в тот раз – по делу, проводили там церемонию «Писатель года». Так эта девица с талией вручала приз какой-то писательнице знаменитой. Момриной… нет, кажется, Мамриной…
– Мымриной, – поправила я его. – Серый вы, дядя Вася! Такую знаменитую писательницу не знаете!
– Да некогда мне… – пробормотал мой шеф.
– Стоп! – воскликнула я, пораженная собственной идеей. – Говорите, она вручала приз Мымриной? Так это же наверняка было в газетах!
– Правда! – оживился дядя Вася, но тут же поскучнел: – Где же ты сейчас будешь искать старые газеты?
– Нет, дядя Вася, вы неисправимы! – проговорила я, включая компьютер. – А Интернет-то у нас на что?
