– Этаж какой?
– Пятый.
– Двести.
– Идет.
Лаконичный мужик по быстроте ответа понял, что продешевил. Да и напарник со значением подмигнул ему.
– Каждому! – внес он поправку.
– Ну, возьмите себя в руки! – На этот раз Анатолий решил не уступать слишком быстро, потому что излишняя сговорчивость могла показаться грузчикам подозрительной.
– Ладно, триста – и по рукам!
– Двести пятьдесят – или других найду!
Последний аргумент оказался решающим, и грузчики забрались в кабину «Газели».
Когда грузчики вошли в квартиру Валентина Хруща, они выразительно переглянулись. Квартира была большая и богатая, так что с клиента стоило стрясти побольше. Тем более что холодильник оказался огромный и тяжеленный.
– Набавить бы надо! – проговорил один из грузчиков, почесав в затылке пятерней.
– Прокурор набавит! – отозвался Анатолий. – Ну что, взялись?
Мужики тяжело вздохнули и ухватили холодильник. Они вытащили его на лестничную площадку и начали спуск.
Грузчики охали, кряхтели и медленно спускались по лестнице со своим неподъемным грузом. Анатолий шел следом, следя, чтобы дверцы холодильника ненароком не раскрылись. Между третьим и четвертым этажами тот грузчик, что шел впереди, споткнулся, выпустил холодильник, и тот, гремя и дребезжа, поехал вниз.
– А ну, держи! – завопил Анатолий, бросаясь на помощь.
В конце лестничного марша холодильник врезался в стену и со страшным грохотом затормозил.
– Ты че, Вася? – напустился второй грузчик на виновного. – Ты, Вася, совсем того… неправ!
– Сам… неправ! – огрызнулся тот. – Меня этот гроб чуть не раздавил на фиг! Иди сам вперед!
Анатолий с ужасом заметил, что дверца холодильника приоткрылась и из него высунулась волосатая рука. Пальцы трупа таинственным образом сложились в большой выразительный кукиш.
К счастью, грузчики выясняли отношения и ничего не заметили. Анатолий торопливо затолкал руку внутрь холодильника и плотно захлопнул дверцу.
Наконец холодильник выволокли наружу и с огромным трудом закинули в кузов «Газели».
Анатолий рассчитался с грузчиками, выехал на Московский проспект и помчался к выезду из города, мечтая только об одном – не наткнуться на чересчур бдительного сотрудника ГИБДД.
Вскоре он миновал круглую площадь с монументом в центре, проехал мимо аэропорта, мимо Пулковской обсерватории и свернул на второстепенное шоссе, которое вело к большому старому садоводству.
Дело в том, что по дороге Анатолию пришла в голову гениальная идея. Он решил доставить холодильник вместе с его скоропортящимся содержимым на дачу тому самому директору цирка, которому он был обязан крушением своей профессиональной карьеры – Артуру Васильевичу Щекотило.
Он бывал пару раз на директорской даче и хорошо помнил дорогу.
Прежде чем въехать на территорию садоводства, Анатолий остановил «Газель» на обочине, достал свой неизменный чемоданчик и поработал над внешностью. Через две минуты из зеркала на него смотрело хорошо знакомое лицо директора – пронзительные немигающие глаза, неприятные, чересчур красные губы на бледном лице…
Возле ворот садоводства прогуливался невысокий крепенький мужичок в теплом, не по сезону, тулупе и валенках с галошами – несомненно, здешний сторож.
Увидев «Газель», он заторопился навстречу.
– Это вы к кому же едете? – осведомился сторож визгливым бдительным голосом.
Анатолий высунулся из окна кабины и поздоровался.
– А, это ж вы! Здрасте, Артур Васильич! – На этот раз голос сторожа из бдительного стал льстивым и подобострастным. – А я вас и не жду! Думал, вы еще в отъезде!
– Да вот, пораньше вернулся… холодильник привез! Не поможешь выгрузить?
– Это завсегда пожалуйста! – Сторож оживился в расчете на вознаграждение.
Они подъехали к директорской даче, сторож выбрался из кабины и открыл ворота. Анатолий въехал во двор, развернулся и затормозил возле крыльца.
Он помнил, что Щекотило держал ключ от дачного домика под первой ступенькой крыльца. Так оно и оказалось, и попасть в дом не составило труда. Сторож, с виду неказистый, оказался очень сильным, и вдвоем с Анатолием они сгрузили огромный холодильник с «Газели» и затащили его на веранду.
– Ну, вот тут он пускай и постоит, – проговорил Анатолий, отдуваясь и вытаскивая из кармана бумажник, чтобы рассчитаться со своим помощником. – Потом уж я приеду и поставлю куда надо…
Распрощавшись с довольным сторожем, он поехал обратно в город, представляя лицо Щекотило, когда тот обнаружит на собственной даче такой сюрприз, в особенности же когда сторож садоводства напомнит ему, как они вдвоем с ним, Щекотило, затаскивали этот самый холодильник на веранду…
Краденую «Газель» Анатолий бросил возле ближайшей станции метро и добрался до своего временного убежища на городском транспорте.
Желание принимать ванну у него пропало, и он ограничился тем, что постоял под горячим душем, чтобы смыть с себя утомление и нервное напряжение.
После всего пережитого ему очень хотелось выпить, и он порадовался тому, что в доме не осталось спиртного – иначе очень трудно было бы преодолеть соблазн.
Не успел Анатолий вытереться и одеться, как на столике в прихожей требовательно зазвонил телефон. Поддавшись первому импульсу, Зевако снял трубку и поднес ее к уху.
– Это ты? Ты куда пропал? Я тебе на мобилу звоню-звоню… – затараторил в трубке раздраженный женский голос. – Думала, ты уехал куда-то, а мне не сказал… это так на тебя похоже!
Анатолий понял, что напрасно снял трубку. Если это звонит приятельница Хруща – вряд ли ему удастся ввести ее в заблуждение, особенно по телефону. Хуже всего было то, что он понятия не имел, как ее зовут, и тем более – как ее называет Хрущ. Если же это звонит та самая «она», которую упоминал умерший у него на пороге рыжий мужик, то он свалял еще большего дурака. Рыжий сказал, что «она» дала ему что-то, что он спрятал где-то. Но не успел сказать где. И теперь таинственная «она» может это что-то от Анатолия потребовать. А он понятия не имеет, где это искать, так что будет иметь бледный вид. Нет, все-таки напрасно он снял трубку!
Но сделанного не воротишь, и нужно было как-то выкручиваться. Единственным плюсом положения было то, что незнакомка тараторила без остановки, так что у него просто не было возможности вставить хоть слово.
Впрочем, не успел он успокоиться, как она замолчала и подозрительно осведомилась:
– Что это ты молчишь? Нечего сказать в свое оправдание? Так совсем неинтересно разговаривать! Скажи хоть что-нибудь, а то я подумаю, что ты ко мне совершенно равнодушен!
Изобразив хриплый, простуженный голос, да еще прикрыв трубку ладонью, Анатолий проговорил нарочно грубо:
