– Угол Загородного и Гороховой! – скомандовала она водителю.
– Ну, так бы сразу и говорила… – проворчал тот, прибавляя газу.
Через полчаса они были в нужном месте.
Вероника выскочила из машины, свернула в знакомый двор, миновала детскую площадку и сквозную парадную. Однако в душе ее нарастало беспокойство, и она замедлила шаги.
В следующей подворотне крепкая краснощекая дворничиха, опершись на метлу, беседовала с бойкой пенсионеркой.
– Ты, Серафима, неправильно рассуждаешь, – говорила дворничиха авторитетно. – Ежели у него собака, так он должен за этой собакой дерьмо убирать. Что с того, что собака маленькая? Такая бывает маленькая собачка, что больше бульдога гадит!
За спиной у разговорчивой дворничихи была открытая дверь дворницкой. На гвозде за дверью висел синий сатиновый халат, употреблявшийся как спецодежда по особым случаям. Вероника покосилась на оживленно беседующих женщин, протянула руку и сдернула халат с гвоздя.
Отойдя на безопасное расстояние от дворничихи, она натянула на себя халат, нашла в кармане такую же сатиновую косынку и повязала ее на голову.
В таком виде Вероника продолжила путь по лабиринту проходных дворов. На этом пути ей подвернулась оставленная дворничихой лысая метла. Вероника прихватила и ее, чтобы завершить маскировку.
До Митиного убежища оставалось совсем немного.
Вероника свернула в арку очередного двора… и замедлила шаги.
Около забитой досками двери прохаживался мужчина в темном, не по сезону, пиджаке, с портативной рацией в одной руке и с дымящейся сигаретой в другой.
Вероника опустила глаза и хотела развернуться, но мужчина ее уже заметил. Тогда Вероника, пониже натянув косынку, принялась подметать метлой пыльный двор, постепенно приближаясь к подозрительному незнакомцу.
– И мусорят, и мусорят! – проворчала она, когда он бросил под ноги окурок. – Они мусорят, а мне за ними убирать!
– Проваливай отсюда, тетка! – проворчал он, окинув ее недовольным взглядом.
В мебельном фургоне около Обводного канала царило нервное возбуждение. Длинноволосый хакер метался от одного компьютера к другому, вглядываясь в мониторы и выдавая пулеметные очереди по клавиатурам.
Лысый шеф, потея больше обычного, разговаривал по нескольким телефонам и краем глаза следил за хакером.
Зазвонил очередной телефон. Шеф прижал его к уху.
– Что значит – упустили? Телефон был у бомжа? Вы у меня скоро сами бомжами станете! Идиоты! Когда вы научитесь работать? За что я вам плачу такие деньги? – Он швырнул телефон и повернулся к хакеру: – Ну что, ты тоже упустил своего доморощенного гения?
– Вот и нет! – ответил тот гордо. – Я его проследил! Из Австралии ушел на сервер в Румынии, оттуда – в Иерусалим, дальше в Калькутту…
– Слушай, прекрати грузить меня подробностями! – оборвал его шеф. – Короче, где прячется этот козел?
– Если совсем коротко – он работает у нас под боком, в этом городе и даже в этом районе…
Хакер вывел на экран карту города и ткнул карандашом в светящуюся точку.
Шеф схватил телефон и закричал в него:
– Все группы срочно на угол Загородного и Гороховой!
Район, где пересекаются Загородный проспект и Гороховая улица, не котируется среди риелторов. Хотя это старый исторический центр города, но история у него не такая, как у окрестностей Таврического сада, Смольного или Английской набережной. Здесь никогда не обитали аристократы и миллионеры из высшего света, сюда не съезжалась нарядная публика на блистательные балы, здесь нет элегантных особняков и дворцов в стиле ампир. Этот район изобилует мрачными доходными домами, где селились мелкие чиновники и мастеровые, торговцы с Сенного рынка и совсем уж бедный люд, перебивающийся случайными заработками. В здешние дворы-колодцы солнце, и так нечастый гость на петербургском небосклоне, не заглядывает даже летом. Здесь, как и на пресловутой Лиговке, в свое время обитали персонажи Достоевского, точнее, обоих Достоевских – всем известного Федора Михайловича и его куда менее известного брата Михаила Михайловича. И кажется, что за годы, прошедшие здесь с тех незабвенных времен, в этом районе мало что изменилось. Возле подворотен толкутся бомжи и «синяки», по переулкам шляется с угрюмым видом так называемая гороховская шпана, а при виде встречных девушек иногда невольно вспоминается Сонечка Мармеладова. Ночью же сюда и вовсе не рекомендуется заходить – как говорится, возможны варианты.
Конечно, в последние годы среди доходных домов девятнадцатого века выросли как грибы доходные дома века двадцать первого – торговые и офисные центры, многоквартирные жилые дома, – но в окружении мрачной застройки предыдущих веков эти здания чувствуют себя неуютно и неуместно, как гимназистки среди слободских хулиганов.
В этом-то мрачном районе, на самом углу Загородного и Гороховой, остановились три машины с тонированными стеклами. Из них высыпали молчаливые мужчины в темных, не по погоде, пиджаках. Старший группы выслушал по рации указания шефа, отдал короткие, лаконичные распоряжения, и его подопечные двинулись в глубь мрачного лабиринта старых петербургских дворов.
При появлении этой многочисленной и явно опасной компании местная шушера расползлась по углам. Гороховская шпана трезво оценивала свои силы и никогда не связывалась с серьезным противником.
Группа захвата прошла через первые дворы и рассыпалась, окружив мрачное здание из темно-красного кирпича. Именно здесь, судя по данным компьютерного поиска, располагался сервер, с которого прошла вирусная атака, предшествовавшая взлому секретного сайта.
Старший группы – бригадир – наметанным взглядом осмотрел дом и сразу обратил внимание на дверь, крест-накрест забитую досками.
Бригадир мигнул одному из своих людей. Тот подошел к двери, пристально оглядел ее, подковырнул доски и увидел под ними стальную плиту. Показав ее шефу, продолжил осмотр и вскоре нашел рядом с дверью замаскированную кнопку звонка. Он кивнул на нее бригадиру:
– Ну что – сообщим о нашем приходе?
– Это еще зачем? Нас в гости не приглашали, так что и проситься мы не будем! Постучим ногами!
С этими словами шеф взял из рук подручного толстую металлическую трубу с ребристой рукояткой, отдаленно напоминающую чертежный тубус. Группа отхлынула от двери, шеф вскинул трубу и нажал на спусковой крючок.
Из трубы вырвался сноп пламени, раздался оглушительный грохот, и от забитой досками двери остались одни воспоминания.
Все присутствующие на несколько секунд оглохли, поэтому бригадир жестами отдал своим людям распоряжения.
Четверо боевиков ворвались в дверной проем и сбежали вниз по крутой лестнице, еще двое отправились в обход здания, чтобы проверить, нет ли там запасного выхода, один человек занял пост возле дверей. Бригадир связался с мебельным фургоном и доложил обстановку.
