Войдя внутрь, Надежда увидела коридор, в котором толпились раздраженные жильцы, дожидаясь своей очереди на прием к паспортистке, бухгалтеру и технику-смотрителю.
Перед дверью паспортистки ссорились две очень похожие тетки – приземистые, круглолицые, удивительно похожие на мопсов, только с обесцвеченными, мелко завитыми волосами. Отличались они друг от друга головными уборами – одна была в лиловом мохеровом берете, вторая – в бордовой шляпе.
– Я тут раньше стояла! – вопила тетка в берете. – Кого хочешь можешь спросить! Я только на пять минут отошла, а так я здесь с самого утра безотлучно стояла!
– Ничего не знаю! – возражала вторая. – Когда уходишь, надо очередь свою отмечать!
– Это кто такие правила установил? – Тетка в берете оттеснила конкурентку от двери и попыталась сбить с нее шляпу.
– Это все знают! – отвечала та, не уступая.
Надежда пожала плечами и проскользнула в кабинет.
– Что у вас? – осведомилась мрачная паспортистка, смерив ее взглядом. – Если на смену паспорта, так я сразу говорю: сегодня больше не принимаю…
– Нет, – выпалила Надежда, на которую внезапно накатило вдохновение. – Я по поводу алиментов для престарелой матери!
– Чего? Каких алиментов? – опешила паспортистка.
– У вас проживает некая Маленко! – Надежда заговорила быстро и уверенно, не давая собеседнице опомниться. – Ее разыскивают по поводу алиментов, которые она с девяносто второго года не выплачивает своей матери, проживающей в поселке городского типа Новохвостово Белгородской области!
– Не выплачивает? – переспросила паспортистка, удивленно моргая. – А с виду такая приличная семья!
– Внешность обманчива! – Надежда подошла к столу и оперлась на него руками.
– А я при чем? – спохватилась паспортистка. – Чего вам конкретно от меня надо?
– Номер квартиры! Номер квартиры, где эта Маленко проживает! Чтобы я могла лично вручить ей повестку!
– Квартира семьдесят три… А кто вы такая? – В голосе паспортистки зазвучало запоздалое подозрение. – Если вы официальный представитель, предъявите документ…
– Я официальный представитель возмущенной общественности! – заявила Надежда Николаевна.
В эту секунду дверь кабинета распахнулась, и в нее вместе вкатились обе тетки – в берете и в шляпе. Правда, шляпа съехала набок, а берет вторая тетка держала вообще в руках.
– Я стояла! – завопила она с порога. – На пять минут всего и отошла, а эта теперь не пускает! А эта вот вообще без очереди проскочила! – И обе тетки гневно уставились на Надежду.
– Покиньте все мой кабинет! – воскликнула паспортистка.
– С удовольствием! – ответила Надежда.
Надежда Николаевна вошла в нужный подъезд и, с грустью убедившись, что лифт не работает, побрела по лестнице на пятый этаж.
Перед ней поднимались мужчина и женщина средних лет.
Женщина через каждый шаг приговаривала:
– А мне тут уже не нравится! Вот не нравится – и все тут!
Мужчина раздумчиво возражал:
– Ну, Нюся, надо же сначала все посмотреть. Нельзя же так сразу отметать вариант…
– А мне уже не нравится! – настаивала женщина. – Вот не нравится – и все! И лестница эта, и подъезд…
– Ну, Нюся, может, тут тоже есть свои плюсы…
Эта разговорчивая пара поднялась на пятый этаж и остановилась перед дверью с номером семьдесят три. То есть перед той самой квартирой, куда направлялась Надежда Николаевна.
Мужчина нажал на кнопку звонка и обернулся к Надежде:
– Вы тоже на просмотр?
– Умгум… – ответила Надежда уклончиво, положившись на судьбу.
Дверь открылась, и на пороге появилась крупная высокая молодая женщина с темными вьющимися волосами и румянцем во всю щеку.
«Наверное, это и есть Эля Маленко, – подумала Надежда. – Хотя… я думала, Эля моложе… этой женщине, кажется, немножко больше тридцати…»
– Мы без агента пришли, – сообщила хозяйке недовольная женщина.
– Да это ничего, – хозяйка квартиры широко улыбнулась и отступила в сторону, пропуская посетителей. – Вы посмотрите, а потом уж с агентом разберетесь… вы все вместе?
– Нет, я отдельно! – на всякий случай отмежевалась Надежда Николаевна.
– Ну вот, видите, коридор у нас широкий… – зачастила хозяйка. – Тут вот стенной шкаф… тут кладовочка… вот здесь антресоль, но ее можно разобрать, тогда будет свободнее… если бы я не переезжала, я бы непременно ее разобрала!
– А потолки у вас сколько? – неодобрительно осведомилась недовольная женщина.
– Два пятьдесят… как везде…
– У нас – два пятьдесят пять! – Женщина поджала губы и ткнула локтем своего мужа, который загляделся на румяную хозяйку. – А где у вас эти… удобства?
– Вот тут, – хозяйка открыла дверь и продемонстрировала ванную комнату, выложенную нарядным розовым кафелем. – Мне знакомый очень хорошо кафель выложил, так симпатично получилось…
– Совмещенная? – в ужасе воскликнула Нюся, окинув ванную взглядом.
– Нюсенька, ну и что? – попытался остановить ее муж. – У нас у самих совмещенная!
– При чем тут мы? – фыркнула на него жена. – Сейчас не о нас речь! А унитаз! Какой у вас ужасный унитаз! Что вы в нем делаете?
– Как – что? – удивленно переспросила хозяйка. – А вы не знаете? Но, по-моему, он чистый…
– А кухня у вас какая? – попытался Нюсин муж сменить тему.
– Вот наша кухня! – Хозяйка провела посетителей по коридору и показала маленькую уютную кухоньку с нарядными ситцевыми занавесками на окнах. Занавески были тоже розовые, с рюшечками и оборками. И вообще вся кухня была завешана розовыми прихватками и полотенчиками, передничками и рушничками.
– Маленькая какая! – прошипела недовольная женщина, покосившись на мужа.
– Ну, не такая уж маленькая, Нюся, – возразил тот. – Метров семь, наверное?
– Шесть с половиной, – охотно сообщила хозяйка.
– А комнаты какого метража?
– Пятнадцать и семнадцать. Пойдемте, я вам покажу…
Вся компания проследовала по очереди в одну комнату, видимо, гостиную, где стояли широкий раскладной диван и обеденный стол, застеленный белой вышитой скатертью, потом в другую, где по стенам висели афиши концертов и вокальных вечеров.
На некоторых из них Надежда увидела знакомое имя – Элеонора Маленко.
Возле стены стояло пианино.
– Дочка у меня певица, – сообщила хозяйка.
«Дочка? – удивленно подумала Надежда. – Значит, это не Элеонора, а ее мать! Однако сколько же ей лет?»
– Хорошие комнаты, – одобрительно проговорил мужчина.
