Надежда поднялась по лестнице и нашла на втором этаже шестнадцатую квартиру. Она долго звонила и собралась уже уходить, когда за дверью наконец раздались неуверенные спотыкающиеся шаги. Надежда скроила самую приветливую физиономию и встала так, чтобы ее можно было разглядеть в «глазок».
– Я к Анне Ивановне Яковлевой! – громко сказала она.
Однако никто ее ни о чем не спросил. Заскрежетали замки, отпираемые неверной рукой.
«Пьяная она, что ли?» – успела подумать Надежда, и дверь отворилась.
Женщина за дверью выглядела ужасно. Она была немолода, но в данный момент еще и очень нездорова. То есть нездорова – это мягко сказано. Глядя на обтянутые желтой кожей скулы, запавшие глаза и свалявшиеся седые волосы, становилось ясно, что хозяйка квартиры тяжело больна. Она глядела на Надежду, не узнавая, потом зашевелила губами, и Надежда поняла, что у женщины нет сил говорить.
– Вам плохо? – вскрикнула Надежда, когда женщина пошатнулась и схватилась за стенку. На лбу ее выступил пот, казалось, еще немного – и она просто сползет на пол от слабости, да так там и останется.
Надежда подхватила ее под руку и помогла добраться до кровати. В квартире Яковлевой была всего одна комната. Видимо, раньше хозяйка содержала ее в чистоте и порядке, однако в последнее время на это не хватало сил. Занавески не успели запачкаться, стекло в серванте было чистым, посуда за ним все еще блестела. Однако на полированной поверхности ровным слоем лежала пыль, на стульях валялась неубранная одежда.
Постель была разобрана, и в комнате стоял тот тоскливый запах, который случается в помещении, где лежит больной, – душно, затхло и пахнет лекарствами.
Женщина прилегла на кровать и устало прикрыла глаза. Надежда усовестилась, поскольку визит ее был явно не ко времени. В самом деле, разве несчастной Анне Ивановне Яковлевой есть сейчас дело до Надеждиных вопросов? Однако, как же так получилось, что тяжелобольной человек лежит один? Стакан воды подать некому, в аптеку сбегать…
– Анна Ивановна, чем вам помочь? – окликнула больную Надежда. – Может быть, лекарство дать?
Женщина открыла глаза и уставилась на Надежду.
– Кто вы? – прошелестела она. – А впрочем, неважно. Слушайте внимательно… я умираю… Это все доктор… он был здесь… только что… я только сейчас поняла, что это он во всем виноват… И тогда, в клинике… я дежурила ночью, а он зашел… и оставался в палате один… а потом просил меня никому не говорить…
«Бредит! – поняла Надежда. – Совсем дело плохо…»
– Вы слышите? – Женщина приподнялась на кровати. – Скажите всем, что доктор…
Она упала на подушку, глаза ее закатились.
– Какой доктор? Как его фамилия? – Надежда, сообразив, что Анна Ивановна Яковлева не бредит, наклонилась ниже и даже приподняла женщину за плечи. – Это он вам что-то вколол?
Из груди больной вырвался хрип, там что-то заклокотало, изо рта потекла струйка слюны.
– Господи помилуй, да она и вправду помирает! – вскрикнула Надежда и заметалась по квартире в поисках телефона.
Он нашелся на кухне. Против обыкновения диспетчер «Скорой помощи» не стала препираться и допрашивать Надежду Николаевну, видно, почувствовала по ее голосу, что дела у Анны Ивановны и вправду плохи. Больная затихла, но Надежде удалось услышать дыхание. Она отважилась даже прощупать пульс, он был очень слабый.
«Скорая» подъехала на удивление быстро. Надежда увидела в окно, как выскочили двое в синей форме. Девушка несла какой-то прибор в чемоданчике, молодой врач широкими шагами направился к подъезду.
Надежда Николаевна почувствовала доверие к неизвестным врачам и решила, что она вполне может оставить Анну Ивановну на их попечение. От нее, Надежды, все равно толку мало, она понятия не имеет, что тут произошло.
По словам Анны Ивановны выходило, что кто-то побывал у нее незадолго до Надежды, какой-то доктор, и вколол ей лекарство, от которого ей и стало так плохо. Доктор был знаком Яковлевой, иначе она не стала бы ему доверять. Судя по всему, тот работает или работал в той же клинике, что и она.
Все сходится в клинике на Колокольной, поняла Надежда, нужно срочно ехать туда и разбираться на месте.
Услышав, как хлопнула дверь подъезда, Надежда Николаевна подхватила свою сумку и выскочила на площадку. Утопив язычок замка, чтобы не дай бог дверь не захлопнулась, она прыжком леопарда скакнула наверх и затаилась на следующем этаже, моля бога, чтобы не вышел никто из соседей. Нынче все такие бдительные, сразу же привяжутся с разговорами.
Врачи позвонили в квартиру, потоптались немного на площадке, после чего додумались толкнуть дверь и войти. Надежда вздохнула с облегчением, пожелала Анне Ивановне Яковлевой спастись от смерти и спустилась вниз. Выйдя из подъезда, она сразу же побежала к остановке автобуса, не заметив, что следом за ней вывернула из соседнего двора черная машина.
Частная клиника на Колокольной улице занимала очень миленький домик о трех этажах. Домик очень украшали прекрасно отреставрированные резные дубовые двери и витые чугунные решетки на балконах. Выкрашен был дом приятной для глаз розовой краской и отделан как игрушка. По всему видно, что дела в клинике идут отлично.
Надежда постояла немного у портала, потом глубоко вздохнула и раскрыла двери.
Небольшой отдых требовался ей для того, чтобы утихомирить не в меру разбушевавшийся внутренний голос, который криком кричал, чтобы она не смела ходить в клинику, а живо отправлялась домой, заперлась там на все замки и ждала мужа. Дома на свободе следует перебрать всех знакомых и попытаться найти среди них кого-нибудь, имеющего, в свою очередь, знакомых в милиции, причем не ниже майора, а лучше полковника. И тогда по рекомендации обратиться к этому самому полковнику или майору и рассказать ему все. Это в том случае, если Надежда хочет восстановить попранную справедливость и поступить благородно. Если же она хочет поступить умно, то нужно немедленно выбросить из головы все ее расследование, порвать телефон, взятый у Нины Кочетковой, стереть из собственного компьютера все фотографии и сидеть тихо, как мышь в норке, причем в отличие от глупой мыши даже и не думать выбираться наружу прямо в объятия терпеливого кота. Все это высказал Надежде ее внутренний голос, и она все же призадумалась, но не в ее правилах было останавливаться на полдороге. И даже не на полдороге, а почти в конце ее.
Когда муж Надежды Николаевны корил ее за неуемное любопытство, которое считал главным недостатком жены, то не забывал добавить, что она еще и жутко упряма. Но если любопытство Надежда за собой признавала, то насчет упрямства была в корне не согласна. Какое животное прежде всего приходит на ум, когда говорят об упрямом человеке? Правильно, осел. Кому понравится, когда тебя сравнивают с ослом? Или с ослицей, что еще обиднее… Вот поэтому Надежда не считала упрямство своим недостатком.
Надежда Николаевна отбросила неуместные колебания и смело вошла в холл клиники.
