– Да? Колька мой в банк устроился – долги выбивать. Поехал первый раз… Пошли, посмотрите, что с ним сделали. И обещали его найти.
Они вошли в комнату, где лежал на подушках уже забалдевший от водки и сотрясения мозга Николай. Глаз не было, все остальное представляло собой вздутые поверхности багрового цвета. Коля что-то напевал.
– Коленька, – окликнула его мать. – Тут к нам частный детектив пришел. Может, посоветуешься, как теперь… Ну, чтоб тебя не нашли.
– Ты че, свихнулась? Какой еще детектив? Ты че – позвонила?
– Нет, Николай, – мягко объяснил Сергей. – Ваша мама никуда не звонила. Я пришел по другому вопросу. К полиции отношения не имею. Но раз у вас проблема, спрашиваю: вам еще угрожает опасность?
– Угу. Меня послали к Зариханову, адрес вон там, возле телефона. Долг у него. Ну, вот что вышло, видите? Как выжил, не знаю. Но он сказал, что найдет меня.
– Зачем?
– Чтоб долг на меня переоформить. Такое может быть?
– Это зависит от того, в какой банк вы устроились. И банк ли это вообще.
– Не понял?
– Ну, может, это такая бандитская схема. Открываются как банк, набирают людей долги выбивать. А должники – их люди, с помощью которых долг на выбивальщика и повесят.
– Да ты че!
– Я ничего не утверждаю, просто это не исключено. Надо посмотреть твой договор, узнать, что за банк, проверить, есть ли на самом деле долг у Зариханова.
– А кто это сделает?
– Может, даже я.
– У меня денег нет вам заплатить.
– Я не собираюсь на тебя работать. И не собираюсь никого разоблачать, сдавать. Просто могу сделать так, чтобы о тебе забыли. Никому проблемы не нужны.
– А чего это вдруг?
– За честное сотрудничество. Я пришел к вам, Николай и Нина Ивановна, по делу об убийстве Надежды Ветлицкой. Рассчитываю на вашу помощь.
– А какая помощь? – испуганно спросила Нина.
– Ничего особенного. Просто правдивая информация. Например, где сейчас Роман Антонов, отец Николая?
– Откуда мы знаем? – сказала Нина. – Нарисовался ни с того ни с сего, потом пропал. Несколько дней его нет. Может, он объявится.
– Дадите мне знать?
– Да… – неуверенно протянула она.
– В этом ничего плохого нет, – доброжелательно объяснил Сергей. – Дело в том, что он сам объявил себя свидетелем по делу, обещал дать показания на суде, но оказался необязательным человеком.
– Мы скажем, – прогундосил Коля. – Я знаю, что он к адвокату ходил. А вы точно с банком… того, сделаете?
– Постараюсь. Нина Ивановна, мне б какие-то вещи Антонова. Нужны, чтоб его показания проверить. Ну, то, что он в руках держал. Пепельницу, станок для бритья, расческу… Это есть?
– Ма, принеси, – приказал Коля.
– Соберу, – кивнула Нина и вышла.
– Николай, – Сергей присел на краешек кровати. – Понимаю, что сейчас вам трудно вспоминать, говорить. Но, когда в себя придете, попробуйте вспомнить: Роман Антонов что-нибудь говорил вам о Валентине и Надежде Ветлицких, о своем отношении к событиям в этой семье?
– Я попробую. Сразу скажу, что он сказал, будто дело матери может по-всякому повернуть.
– Так оно и есть. Спасибо.
Нина вошла в комнату с небольшим пакетом.
– Собрала чего-то. А зачем?
– Разве Антонов вам не сообщил, что был в ночь убийства в квартире Ветлицких?
– Нет, – потрясенно ответила Нина.
– Да он наболтает чего хошь, – заметил Николай.
– Конечно. Просто хочется знать точно. Да, вдруг вы вспомните, может, он по телефону с кем-то договаривался или обмолвился… Не собирался ли он куда-то? Есть ли у него здесь друзья или родственники? Были ли у него деньги, чтоб куда-то уехать?
– Не было денег, – решительно сказала Нина. – У меня на метро просил.
– Он получил от адвоката пять тысяч. Куда он мог их положить?
– В карман, – пожала плечами Нина. – У него тут своего ничего нет, кроме того, что я вам собрала. И то на мои деньги купил.
– А где он спал?
– Вот на этом диване.
Сергей подошел к старому потертому дивану с валиками, поднял один, другой, сунул руку между сиденьем и спинкой и вытащил четыре бумажки по тысяче рублей.
– Наверное, не уехал из Москвы, – задумчиво сказал он и положил деньги на место.
Николай закашлялся, из разбитого носа хлынула кровь, Нина побежала в ванную за водой и полотенцем. Сергей дождался, пока она вернется, с интересом разглядывая сына Валентины Ветлицкой. Тоже везучий, как и она. Потом взял у Нины название банка, куда устроился Николай, адрес должника и ушел.
Глава 24
Он работал по двенадцать часов в сутки. Очень странно: его перевернутое существование, полный разлад с самим собой, постоянно преследующий призрак Веры, – все это не сказалось на творчестве, вдохновении, способности уходить в благоуханные рощи, где рождается поэзия. Еще более странным было то, что в его стихах не было ни горечи, ни боли потери, ни предчувствия кончины… Только свет и гармония, лишь немного печали от того, что не хватает души, чтобы принять всю красоту мира. И рисунки его были светлыми и счастливыми, немного таинственными, и сценарии для музыкальных фильмов он писал на одном дыхании. У него теперь не было постоянного композитора. Он всякий раз выбирал то, что звучало в нем самом в данный момент.
После смерти Веры прекратились шумные, многолюдные вечера в их доме. Всех гостей как будто снесло взрывной волной несчастья, которое стало слишком очевидным, постыдным, почти заразным. Он старался приходить как можно позже из студии. Он постоянно чего-то боялся. Лица падчерицы, в котором он замечал с ужасом тень то ли угрюмой мести, то ли безумия. Что, скорее всего, являлось отблеском его вечной, огромной вины. Глаз Нади, которые казались ему все более исступленными и беспощадными. Он всего боялся в этой квартире, к которой был приговорен. Иногда ему снились Анна с Ирочкой, он просыпался и со страхом смотрел на Надю: не произносил ли он во сне эти имена? Не подсмотрела ли она его сон? Она способна на все. Но он любил ее. Или не ее. Он тонул в этой страсти, когда одна женщина оказывается другой и абсолютное внешнее сходство лишь подчеркивает их невероятный контраст. Это тоже приходилось скрывать. Веры нет в живых. А ему по-прежнему кажется в полубреду привычного экстаза, что с ним они обе – две сестры, две жены, две соблазнительницы, насильницы, жертвы…
В тот вечер он пришел раньше, чем обычно. Как всегда, постарался очень тихо открыть и закрыть за собой входную дверь, снял и аккуратно поставил в прихожей туфли, надел мягкие тапочки. Двинулся было к ванной, но увидел свет под дверью, услышал шум воды. Тихонько прошел на кухню, сполоснул руки, умыл лицо, выпил стакан воды прямо из-под крана. Прошел, сжавшись, мимо комнаты Валентины. После каждой случайной, мимолетной встречи с ней в их общей квартире он уходил израненным. Он не знал, кто в ванной – Валя или Надежда. Робко открыл дверь их с женой спальни. Там было полутемно. Горел лишь тусклый ночник над кроватью. Он ничего не понял сначала. Когда присмотрелся, хотел сразу бежать обратно. Бежать из этого дома куда глаза глядят.
