Я поморщилась: причитания Вари стали уж слишком театральными.
– Ой, вот счастье-то!!! – Тетя Мила, буквально выпорхнув из «гадальной», едва не пустилась в пляс по комнате. – А мне он сказал, что впереди у меня только радость, а мне он сказал, что я сама – светлый луч в темном царстве, а мне он сказал, что проживу я свою жизнь в веселье и умру с улыбкой! Ах, как хорошо!
Тети-Милино предсказание так вдохновило соседку Любу, что она сорвалась с места и, не спрашивая ни у кого разрешения, схватила Шурика за рукав и скрылась в «приемной».
– А я, наверное, должна рассказать?.. – Тетя Мила задумчиво остановилась посреди комнаты.
– Ты не должна, но было бы интересно, – поправила ее я.
– Да-да, я расскажу, я расскажу! – вплеснула руками тетя Мила. – Ах, это так увлекательно! Он взял чистый лист бумаги, положил на него сперва вот эту руку, – она подняла и показала всем нам пухленькую розовую ладошку, – потом вот эту, – была продемонстрирована и вторая ручка, – затем пошептал-пошептал…
После таинства заклинаний Исайя выдернул лист из-под рук моей тети и поднял его над свечкой. На бумаге почти сразу же стали проступать причудливые цветные линии, они на глазах разрастались, вытягивались, сплетались между собой и за одну-две минуты выписали на еще недавно белоснежном поле листа радужный узор из цветов, бабочек и улыбок.
– Это душа твоя сей узор соткала, – пояснил тете Миле гадальщик. – Хорошая душа у тебя, ясная… Коли не испоганишься, так и всю жизнь проживешь в радости. О других ты заботишься, хорошо это…
Запертая дверь вытолкнула, как выплюнула, пред наши очи соседку Людмилу и ее серого муженька.
– Ну? – встретили мы ее уже обычным вопросом.
Люба рассказала, что в соседней комнате царит почти могильный сумрак: единственным источником света была стоявшая на столике толстая свеча, ее неровный свет озарял круглое бородатое лицо нашего героя. Исайя восседал – именно восседал – на небольшом возвышении возле круглого столика, по-турецки сложив на креслице длинные ноги и вращая черными глазищами. Иногда он так загонял их под лоб, что были видны только глазные белки и они поблескивали в свете свечи влажным перламутром. В эти минуты Исайя казался не просто страшным, а пугающе страшным, каким-то пришельцем из другого мира.
– Слушаю, – изрек он и тут же закатил свои подвижные глазенки до предела.
– Вот я… вот мы… вот она, – трусливая Люда предательски ткнула мужа в спину, от чего тот непроизвольно сделал шаг вперед и оказался с прорицателем нос к носу. – Вот он хочет… знать… свое будущее!
– Пятьсот рублей, – спокойно и весьма прозаично предложил этот посредник между двумя мирами.
Это было неожиданно – ни о какой плате за столь нематериальные услуги их не предупреждали. Да и дорого, честно говоря.
Но Люська суетливо защелкала замочком кошелечка и зашуршала бумажками.
– Вот… – На стол перед мессией легла голубая бумажка. – За двоих…
Прорицатель быстро и мягко, как кот лапой, смел купюру куда-то вбок, простер впереди себя длани с длинными нечищеными ногтями и вновь закатил глаза:
– Тише попрошу, господа хорошие… Чичас все узнается, не боитесь…
Люда невольно открыла рот и стала наблюдать за шевелением пальцев медиума. Они двигались, как большие толстые черви, словно ощупывали ее всю с ног до головы – правда, на небольшом расстоянии. И это к счастью, ибо Людмилина нездоровая психика не выдержала бы и выдала ха-арошую истерику, вознамерься этот немытый Исайя прикоснуться к ней хотя бы мизинцем.
Но не успела она об этом подумать, как пламя свечи заколыхалось, раскидывая по стенам пугающие рваные тени. Исайя выкатил обратно один глаз и стрельнул им в упор:
– Невезухи у тебя впереди крупные, деушка… Могет быть, что и калекой станешь из-за их-то…
– С чего это? – глупо спросила она и не узнала своего враз севшего голоса.
– А с того, что Черный принц у тебя за спиной… сглазили тебя…
Люда сглотнула слюну и постаралась взять себя в руки.
– Чушь какая…
– А вот глянь-ка, глянь-ка на цифирьки-то твои… Время-то людское как будто остановилось, не хочет с тобой по одной дороге идти-то…
Исайя опять протянул руку и почему-то указал на рукав ее халата. Люда опустила глаза – и не сразу догадалась, что «цифирьки», которые имел в виду предсказатель, были не чем иным, как ее же собственными наручными часами. С ними творилось нечто непонятное. Обе стрелки дергались, как сумасшедшие: большая нарезала круги по окружности циферблата с совершенно неприличной для такого порядочного и весьма престарелого часового механизма скоростью, а малая дергалась на месте, выплясывая перед Людмилиными глазами некий совершенно неприличный брейк-данс.
– Убедилася? – услышала она над ухом слегка насмешливый Исайин тенорок.
Люда потрясла запястьем, приложила часы к уху, покрутила колесико завода – картина не менялась.
Шурик, который не падал в обморок только потому, что боялся пропустить что-нибудь еще более интересное, ухватил жену за рукав:
– Людка, не надо! Вдруг… только хуже сделаешь?!
Та опустила руку и хмуро взглянула на ехидно улыбающегося пророка.
– Ну и что мне надо делать?
– А ничего, милая, делать не надо. Надо, напротив, – ничего не делать. Не держи возле себя Черного принца, отпусти – и будет тебе радость… Ну а ты, красавиц, – оракул уже потерял к ней интерес и обернулся к Шурику, который дрожал – нет! – просто вибрировал от страха, как хороший миксер. – Тож про будущее узнать пришедши?
– Д-д-да-аа, – проклацал зубами Шурик.
– Тэк-с…
Специалист по кармическому бытию вновь воздел руки, сделал ими плавное и в то же время быстрое движение, – и тут неизвестно откуда, из воздуха или с потолка, а может быть, и просто из небытия, к рукам мага в буквальном смысле подлетели три карты. Людмила ойкнула и закрыла глаза. А чародей ловко подхватил картонки за краешки и жестом записного каталы сметал их на свой столик:
– Сама судьба тебе предупреждения шлет, учти… Вот, пиковая дама – опасность ей, берегись соседства… Туз трефовый – дом казенный, неприятность будет… Валет бубновый – хлопоты…
Исайя склонил головку набок и в задумчивости посмотрел на свой карточный натюрморт, затем повел поверху рукой – карты вновь сами собой приподнялись над поверхностью стола (Людмила взвизгнула), хлопнул о край ладонью и сложил карты в стопочку.
– Все, господа хорошие. Боле нельзя судьбу пытать. Обидеться она может!
Семейная пара попятилась к выходу…
– Пусик! – воскликнула Варвара, глазами указывая суженому на дверь.
– Не пойду! – отрезал тот.
– Но Пусик!
– Один – не пойду! – Варварин жених заметно трусил.
