– Два миллиона?! Вы с ума сошли!
– Ты не хами, козлик, а то ведь я могу и обидеться! Тогда получишь девочек в одной посылке. Я из их частей такой винегрет сделаю…
– Э-э-э… как вас там?.. А можно заплатить только один миллион и только за дочь? Няню можете оставить себе.
– А что, ее жизнь тебя не волнует?
– Нет! Она похитила украшения моей жены…
– Ну и сволочь же ты, козлик! Но здесь – без вариантов! Условия диктую я! Или эти две мартышки вернутся к тебе обе, или ни одна! Поштучно, так сказать, не продаем, только оптом! Они теперь как сиамские близнецы. Ха-ха-ха… Все! Готовь бабки, вечером перезвоню. И не вздумай подключить ментов! Тогда и тебе не поздоровится. У нас там свои люди, нам сразу сообщат…
Я выключила мобильник и припала к «прослушке». Господин Золотов матерился, как пьяный сапожник.
– Боже мой! Корник, что случилось? – вопила maman, очевидно, хватаясь за сердце.
– Они требуют выкуп!
Корнил передал мамочке наш с ним разговор, сделав акцент на деньги:
– Они требуют два миллиона! Два миллиона! Они думают, у меня есть такие деньги! Они думают, я вот так, запросто, могу выложить такую сумму!
Должно быть, он бегал по комнате, потому что пару раз громыхнули стулья.
– Кто они? Корник, с кем ты говорил?
– Да с похитителями! Черт бы их всех побрал!
– А у тебя что, нет этих денег? Но ведь тогда они нашу Танечку… О боже!
Слушать эти причитания можно было, наверное, бесконечно, но не затем я приехала к Золотову. Спрятав «прослушку» под сиденье, я подкатила к воротам и посигналила. Мне тут же открыли. Я въехала во двор, поставила машину под навес и поднялась в дом. Вера провела меня в столовую.
– Здравствуйте, – кивнула я Корнилу Борисовичу и его маме.
На мое приветствие они не ответили, и никто из них даже не предложил мне сесть.
– Оксана Игоревна! А у нас несчастье… – начала было причитать Валентина Федоровна, но сын перебил ее:
– Мама, помолчи!.. Слушай, Игоревна, тут у нас такое дело… Я тебе говорил. Похищена моя дочь. За нее требуют выкуп – очень большие деньги. Да еще нянька пропала… Я отъеду ненадолго. Побудь с моими…
– Да, Корнил Борисович, конечно! Я помогу вам, чем только смогу. Располагайте мной.
– Оксаночка! Ты не представляешь! Горе-то у нас какое… – Пучеглазая поднесла платочек к глазам. – Моя внучка похищена! Боже мой!.. Боже мой!.. Мы даже подумать не могли!
Корнил встал и вышел из столовой, чертыхнувшись на прощание. Мы с maman остались одни.
– Что же это творится! – продолжала причитать женщина. – У какого же злодея рука поднялась ребенка украсть! Что теперь будет с моей внучкой?!
– Валентина Федоровна, вы не расстраивайтесь так. Если похитители просят за девочку выкуп, значит, они не причинят ей вреда.
– Ты думаешь? – Пучеглазая перестала плакать.
– Конечно! Им ведь нужны деньги, а за мертвого ребенка они ничего не получат.
– Знаешь, ты, наверное, права. Во всяком случае, мне очень хочется так думать. Корнил Борисович так расстроился! Так ругался! А душа у него тонкая, деликатная… Он вообще ругается редко. Он у нас всегда был такой эстет! А тут… И вот еще что… Няня у нас не просто пропала, с ней – драгоценности жены Корника, этой… этой… Говорила я ему: спрячь драгоценности понадежнее! Он хотел их в банк отвезти на хранение, да ему же все некогда… В общем, у нас такое горе! Нет, я пойду, пожалуй, прилягу. Так голова разболелась, и давление наверняка подскочило! Я ведь всю ночь глаз не сомкнула. Ты посиди с Ванечкой. Позанимайтесь там языком, почитайте, порисуйте… Кушать захотите, Вера вас покормит.
Женщина, кряхтя и охая, встала из-за стола и вышла из столовой, переваливаясь, как утка. Одной рукой она держалась за сердце, другой – за голову. Я отправилась разыскивать мальчика.
Нашла я его в комнате для занятий. Он сидел за столом. Перед ним лежал лист бумаги и коробка с фломастерами.
– Ванечка, что ты рисуешь?
– Войну. Вот, видите: это танк. А это наши солдаты. Они бегут в атаку… Они победят!
– А где же враг?
– Его здесь нет. Наши уже прогнали всех врагов!
– М-м… Наши молодцы!
Мы некоторое время посвятили художественному творчеству, потом Ваня сказал, что рисовать ему надоело.
– А если мы включим компьютер? – предложила я.
– Да-а… наши с Таней компы – это что! В них одни детские игрушки…
– А папин компьютер другой?
– Да, там все серьезно. Там документы и игры такие классные, в «войнушку», все, как по правде. Я сам видел.
– Это где ты видел?
– А вы никому не скажете?
– Что б я сдохла!
Мальчика, очевидно, такая клятва вполне устроила.
– Я залезал в папин компьютер, когда его дома не было.
– А что, разве папа не ставит на свой комп пароль?
Ваня усмехнулся:
– Ставит! Только я его взломал!
Ничего себе, юный хакер! Прямо, можно сказать, с детского сада начинает. Что же дальше будет?! Я прикинулась, что не верю мальчику:
– Да ну, Ваня, это ты заливаешь! Как ты смог взломать пароль? Это же так сложно!..
– Ничего не сложно! – загорелся он. – Я перепробовал много слов, которые папа мог бы взять в качестве пароля: имя мамы, Таньки, мое… Но все это не подходило. Но я все-таки нашел! Это слово «Лукошкино». Папа там родился. А когда он закончил школу, он приехал поступать в институт сюда, в Горовск…
Мальчик продолжал рассказывать биографию своего папочки, но я слушала его уже вполуха. Я дождалась, когда ему захотелось поиграть со своими машинками, и тихонько выскользнула из комнаты. Я спустилась на второй этаж. Проходя мимо одной из комнат, услышала лошадиный храп. Тихонько приоткрыв дверь, я увидела, что на кровати, поверх покрывала, прямо в одежде спит мадам Козел. Я плотно закрыла дверь и прошла на кухню. Вера возилась там, увлеченная приготовлением обеда. Значит, мне никто не может помешать. Я отправилась разыскивать кабинет Золотова. Как я и предполагала, он находился на первом этаже. Дверь, естественно, была заперта, но маникюрная пилочка, зажатая у меня в руке, ждала своей очереди. Одна минута ковыряния в замке – и он поддался. Тем более комнатные двери вообще открываются легче легкого.
Включив компьютер, я обнаружила там довольно-таки большое количество файлов. Разбираться, что к чему, было некогда, я достала из бюстгальтера флешку и скачала все документы. Потом я выключила компьютер, подсадила под крышку стола «жучок» и на цыпочках вышла из комнаты, поставив замок на защелку. Закрыв дверь, я услышала щелчок. Дверь снова была заперта, а я поднялась в детскую.
