— Но я не знала…
— Глупости! — строго оборвала ее Батунда. — Ты приняла ожерелье на глазах всей деревни, значит, будешь женой Унгули! Если сейчас, после того что произошло, ты откажешься от свадьбы — это страшное оскорбление для Унгули, и он сможет смыть его только одним способом…
— Каким? — поинтересовалась Надя, хотя заранее знала, что ответ ей не понравится.
— Пойдем, я тебе покажу! — Батунда пошла на дальний край деревни. Надя последовала за ней.
Миновав крайние хижины, Батунда пошла не туда, куда обычно, — не к ямсовому полю и не к ручью, куда женщины-мвале по утрам ходили за водой. Она свернула налево по узкой тропинке, углубилась в лес и привела Надю на круглую поляну, посреди которой возвышалось очень старое сухое дерево. На ветвях этого дерева была устроена маленькая хижина из ветвей и листьев, вроде тех, в которых жили мвале. Подойдя к сухому дереву, Батунда низко поклонилась и проговорила, обращаясь к хижине:
— Не гневайся, матушка, что нарушаю твой покой! Я пришла, чтобы оказать тебе уважение и познакомить тебя с женщиной, которая станет женой моего сына!
«Как бы не так!» — подумала Надя.
От мысли, что на ней собирается жениться черный дикарь, с нее слетела вся сонливость и душевная лень.
Батунда легко взобралась на нижние ветви дерева, откинула циновку, заменявшую дверь хижины, и поманила к себе Надю.
Девушка взобралась следом за ней и заглянула в хижину.
Посреди нее на плетеном полу сидел человеческий скелет, увешанный бусами и ожерельями. В правой руке скелет сжимал короткий жезл, на конец которого был насажен череп какого-то животного, в левой — шаманский бубен. Возле ног скелета лежали высохшие куски мяса, клубни ямса, фрукты, ореховые скорлупки с остатками вина и какие-то странные землисто-черные комочки, отдаленно напоминающие кукольные головы.
— Что это такое? — испуганно спросила Надежда, невольно понизив голос.
— Это — святое место мвале, — ответила Батунда. — Скелет — это Великая Мать, мать всех мвале. Она дает нам хороший урожай ямса, приносит обильную добычу нашим охотникам и защищает нас от врагов. А мы за это приносим ей свои дары — мясо, ямс, фрукты, пальмовое вино…
— А что это за темные комочки? — опасливо спросила Надя.
— А это — головы тех женщин, которые нанесли воинам мвале смертельные оскорбления, — ответила Батунда строго. — Изменили своим мужьям или отказались выйти за охотника после того, как на глазах всего племени приняли у него свадебный подарок. Воин, которому нанесли такое оскорбление, должен отсечь у женщины голову, высушить ее и поднести Великой Матери.
— Ой! — вскрикнула Надя и попятилась, едва не свалившись с сухого дерева.
— Так что, дочка, давай-ка лучше готовиться к свадьбе! — завершила Батунда, на этот раз прежним, приветливым тоном. — У нас еще очень много работы.
— Но я не могу выйти за твоего сына, я уже замужем! — призналась Надя, подумав, что этот аргумент Батунда может принять во внимание.
— Замужем? — недоверчиво переспросила знахарка. — Это ерунда. Небось, этот твой муж — бледнокожий урод, а какой нормальный мвале будет ревновать к такому? И вообще, ты что — так ничего и не поняла? — И она выразительно показала на валяющиеся у ног Великой Матери высушенные головы.
Обратно в деревню Надя еле плелась, обдумывая свое безвыходное положение. Батунда же бодро шла рядом с ней и всю дорогу говорила, не закрывая рта.
— Ты мне, дочка, сразу понравилась, еще в тот день, когда Унгули поразил тебя сонной стрелой и принес в деревню. Он сразу не разобрался, кто ты такая, и на всякий случай не убил, а только усыпил. Он думал, что ты — лесной демон или какая-то незнакомая обезьяна, и хотел, чтобы я разобралась, годишься ли ты в пищу или для другой надобности, но я-то сразу поняла, что ты — не демон и не обезьяна, а женщина, только из какого-то странного племени. Когда я была совсем молодая, моложе, чем ты сейчас, к нам в деревню приходило несколько человек с такой же некрасивой бледной кожей, как у тебя. Так что я уже знала, что на свете бывают такие люди. Конечно, сперва мне и в голову не пришло женить на тебе Унгули — уж очень ты некрасивая. Но потом я увидела, что ты трудолюбива, хорошо умеешь толочь ямс и делать другую домашнюю работу, и подумала, что ты будешь хорошей женой для моего сына. Моему сыну давно пора жениться, а в деревне совсем нет подходящих девушек. Все, кто были, давно уже замужем. А то, что у тебя такая некрасивая бледная кожа — это не страшно, это даже хорошо: во-первых, ты не будешь изменять моему сыну, кто на тебя польстится, а во-вторых, те бледнокожие люди, которые приходили в нашу деревню, сделали детей некоторым из женщин-мвале, и дети были почти нормальные, а дети тех детей — вообще обычные мвале…
Батунда сделала небольшую паузу, чтобы Надя могла по достоинству оценить ее великодушие, и продолжила:
— Кроме того, я подумываю передать тебе свои тайные знания. От одной старой знахарки я слышала, что из таких бледнокожих, как ты, выходят очень хорошие знахарки. Вы, бледные, очень похожи на демонов, поэтому вам легче, чем обычным мвале, находить дорогу в потусторонний мир. Демоны принимают вас за своих сородичей и легче открывают вам свои секреты…
Увидев, что Надя слушает ее весьма недоверчиво, Батунда проговорила:
— А вот мы сейчас проверим, можешь ли ты найти дорогу в потусторонний мир!
— Как это? — опасливо спросила Надя.
— Мы с тобой проведем ритуал тхали-лумбо.
Знахарка перестала отвечать на вопросы девушки и с таинственным видом провела ее в свою хижину. Опустив циновку, заменяющую входную дверь, так, что в хижине воцарился таинственный полумрак, Батунда зажгла в очаге огонь, поставила на него медный котелок с водой и принялась нараспев произносить какие-то заклинания.
Когда вода закипела, она бросила в котелок пучок сушеной травы, которая висела на перекладине под кровлей хижины, добавила туда же щепотку зеленоватого порошка и снова принялась бормотать загадочные слова.
Над котелком поднялся зеленоватый пар. В хижине запахло чем-то острым и пряным, Надя почувствовала легкое головокружение.
— Что это такое? — спросила она колдунью.
— Это — похлебка Великой Матери! — ответила та с достоинством. — Но похлебка еще не готова!
Она достала из-под своей койки резной сундучок из черного дерева, откинула крышку и достала оттуда сухую змеиную кожу и какое-то маленькое высохшее существо, похожее на ящерицу с перепончатыми кожистыми крыльями.
— Это летучая ящерица, — ответила колдунья на невысказанный вопрос, — такие создания живут только на кладбище, и поймать ее можно лишь ночью, в новолуние. Без нее похлебка Великой Матери не получится.
Бросив змеиную кожу и странное крылатое создание в кипящую воду, колдунья перемешала похлебку сухой веткой и снова принялась твердить заклинания.
