— Нет.
Тарасов изобразил бровями недоумение:
— Но… ведь он исчез? На звонки не отвечает…
— В этом нет ничего необычного, — холодно произнесла хозяйка кабинета. — Когда Борис Аркадьевич отдыхает, на звонки он предпочитает не отвечать.
— Куда он собирался уезжать?
— Куда-то на острова с мягким климатом, — четко, но ничего не определяюще ответила женщина.
— Он вам не сказал? — искренне поразился Тарасов. Супруга Марьюшка требовала от капитана отчета обо всех передвижениях в нерабочее время.
— Говорил. Но я боюсь ошибиться. У меня географический кретинизм, и названия — Гаити, Таити, Карибы, Мальдивы — я путаю. Спросите у секретаря, обычно заказом билетов ведает Юлия. Или позвоните в турагентства.
— Хорошо, — вздохнул Тарасов. — Но все же, вас не удивило, что, собираясь уехать в пятницу, он отбыл в четверг?
— Нет.
Михаил Валерьевич повертел в руках бесполезную ручку и задумчиво надул губы.
— А-а-а… о каких-нибудь пансионатах в средней полосе России вы от мужа не слышали?
— Нет.
— Кто-нибудь, кроме вас, мог знать о планах Бориса Аркадьевича?
— Кто-нибудь мог, но мне об этом не известно.
Женщина категорически не шла на контакт, и
сердиться на нее за это капитан не мог. В каждой семье свои привычки…
— Марта Игоревна, что вы думаете о трупе собаки, появившемся в вашем офисе?
— Многое вообще, но ничего конкретно.
Тарасов двинул скулами:
— Поделитесь, пожалуйста, вашими соображениями.
Марта Игоревна откинулась на мягкую спинку кожаного кресла, легонько оттолкнулась от стола и села к капитану в полуанфас.
— Я не уверена, — глядя в окно, медленно начала она, — что в морозильный шкаф положили именно труп Тяпы. Тяпа не единственный тойтерьер в мире. Думаю, возникновение мертвой собаки на празднике — чья-то глупая, злая шутка. И кстати, — резко развернулась женщина, — если бы погиб именно Тяпа, Борис Аркадьевич никуда бы не уехал…
— Кто мог так подшутить?
— И над кем, — добавила Гольдман. — Над Юлей, чей день рождения мы праздновали? Надо мной, над Борисом Аркадьевичем? Как видите, вариантов множество. Но какой из них верен? Увы, Михаил Валерьевич, я ничем не могу вам помочь. — Гольдман посмотрела капитану прямо в глаза и проговорила со слабой усмешкой: — И умоляю вас, господин Тарасов, не спрашивайте меня, есть ли у Бориса Аркадьевича враги.
Капитан хотел спросить как раз об этом, но, удивленный прозорливостью коммерческого директора, лишь вытянул губы дудкой и покачал головой.
— У каждого есть враги, — четко произнесла Марта Игоревна. — У меня, у вас и у кошки моей соседки.
— Но соседских кошек не травят труднодоступным ядом, — парировал капитан.
Если бы Марта Игоревна на это возражение спросила: «Каким ядом?» — то Михаил Валерьевич тут же откланялся бы. Но госпожа Гольдман проявила редкое для женщин отсутствие любопытства:
— Повторяю, то, что мертвая собака — Тяпа, не есть факт.
Михаил Валерьевич почувствовал зуд интуиции в области желудка и послал очередной вопрос:
— Вы давно живете врозь?
Марта Игоревна посмотрела на визитера как на надоедливого хама, но сдержалась, сцепила в замок тонкие пальцы и отвела взгляд:
— Четыре с лишним года.
— Позвольте узнать почему?
— Борис Аркадьевич отшельник. Ему удобнее жить одному.
— А вам?
— И мне. У нас разный режим дня.
— А друзья?
— У Бориса Аркадьевича нет друзей.
— Совсем?
— Абсолютно. Я вам уже говорила, мой муж из породы отшельников.
— Марта Игоревна, а вас совершенно не беспокоит его странное отсутствие?
Гольдман нажала на селекторе кнопку и вызвала секретаршу:
— Юленька, сделайте нам, пожалуйста, кофе. Или вам лучше чай? — обратилась она к Тарасову.
Капитан изобразил бровями «без разницы», и красотка с разворота «Плейбоя» принесла ему чаю. Быстро, словно поднос стоял за дверью.
Отпив горячего, с парком, кофе, Марта Игоревна стала любезней.
— Михаил Валерьевич, хочу вам признаться. В четверг, за обедом в ресторане, мы с Борисом Аркадьевичем слегка повздорили.
— Из-за чего? — Тарасов с удовольствием пил крепкий чай с хорошим ароматом и косился на бутерброды с икрой.
— За последнее время мой муж сильно поправился. И никакие просьбы и уговоры сесть на диету на него не действовали. Вам, наверное, жена тоже на лишний вес пеняет?
Тарасов отвел глаза от бутербродов с икрой и кивнул.
— В четверг я сказала Борису, что, чем на острова ехать, лучше б в концлагерь на хлеб и воду отправился. — Марта Игоревна увидела мучения капитана и подвинула ближе тарелочку с бутербродами. — Попробуйте, пожалуйста, икра в этот раз невероятно удачная. — Пока Тарасов деликатно скушал два бутербродика подряд, хозяйка продолжала: — Могу предположить, что этот разговор стал последней каплей. Во вторник, завтра, мы открываем новый центр семейного отдыха — бассейны, водные аттракционы, шейпинг, тренажерные залы… Как вы думаете, Михаил Валерьевич, хорошо бы смотрелся разжиревший владелец подобного заведения на фоне спортивных снарядов? — Марта Игоревна грустно улыбнулась. — Плохо. Борис Аркадьевич и так не большой любитель официальных мероприятий, а тут… такое мощно-спортивное представление. Возможно, вместо курорта он лег в клинику.
— Какую?
— В любую. И не исключено, что инкогнито.
— Так-так-так, — пробормотал Тарасов, — а почему инкогнито?
— Мужчины не легко идут на пластику… А Борису Аркадьевичу требуется хирургическое вмешательство.
— Жир отсосать? — неловко снимая с пиджака упавшую икринку, брякнул капитан.
Марта Игоревна поморщилась:
— Да.
— И где нам его искать?
— Где угодно, только не у шарлатанов. Борис осторожный человек, к шарлатану под нож не ляжет. Так что… самые дорогие, лучшие клиники.
— Их много? Может быть, посоветуете, куда обратиться в первую очередь? Как я понимаю, пластическая хирургия — это ваш профиль…
— Не совсем, — не согласилась Гольдман. — Через год будет нашим, а пока нет.
— Ну все же, посоветуйте…
— Я не понимаю, к чему такая настойчивость?! — перебила женщина. — Дайте человеку спокойно сделать свои дела! Или отдохнуть, в конце концов.
Михаил Валерьевич решил показать, чьи уши торчат из-за его спины, и уныло произнес:
