— Так-так-так, — похлопал Орлик крыльями, что у
пингвинов, по-видимому, соответствует человеческому довольному потиранию
ладоней. Его взгляд остановился на мне.
— А-а! Костя! Старый друг! Помнишь, как ты меня
дрессировал? Отобьешь мяч — молодец, пропустишь — снежком в живот! Нехорошо над
животными издеваться, они братья наши меньшие! Они — как дети малые,
беззащитные... — Кащей хихикнул. — А коли так превращу-ка я тебя в
животное. Вот только в какое?
— В тигра, — не задумываясь, предложил я.
— Не, не пойдет, — покачал головой Орлик, — в
беззащитное, говорю, надо животное... И чтобы птиц боялось! Ты будешь мухой,
Костя, мухой!
Он было потянулся за перышком, но вдруг остановился и
затрясся от беззвучного хохота. Затем объяснил причину своего веселья:
— Превращу тебя в муху и отправлю к Холмсу в книжку.
Пусть, пока мир не исчезнет, великий сыщик за мухами гоняется. Вот прикол-то,
а?!
— А как он узнает, что я в его мире? — тянул я
время.
— Узнает, узнает, — заверил Орлик-Кащей, — а
не узнает, и ладно, не велика потеря. — Он выдернул перышко, поднес к
клюву...
И тут мир стал стремительно вертеться вокруг меня, люди и
сфинксы, кружась, выросли до неимоверных размеров, в ушах зазвенело, все
осветилось голубым светом, затем окуталось туманом...
А еще через мгновение я летел над пустынной грязной мостовой
возле огромного, вкусно пахнущего животного. Животное махнуло хвостом и чуть не
пришибло меня. Спасся я тем, что инстинктивно отскочил вверх. В ушах отчаянно жужжало.
Я помотал головой, чтобы избавиться от этого шума, и вдруг понял, что жужжу-то
я сам. Точнее — мои крылышки. И только тут я окончательно осознал свое
положение...
Часть вторая. «Золотая муха»
Глава первая,
короткая, но зато в ней мы с
Холмсом ждем конца света
(Рассказывает доктор Ватсон)
...Да, ужасная магия Кащея Бессмертного сработала! Мы с
Холмсом оказались на Бейкер-Стрит, в своих привычных креслах, перед пылающим
камином. Я с ужасом посмотрел на Шерлока.
— Бог мой, Холмс! Нас просто-напросто вышвырнули! Нас
оскорбили!
Холмс молча достал из буфета бутылочку бренди, налил
изрядную дозу себе и мне, поколебался, а затем налил третью рюмочку и поставил
ее в клетку с черной мышью. Мышь настороженно сверкнула на Шерлока умными
глазами, но к рюмке не приблизилась. Холмс пожал плечами и занялся набивкой
трубки.
— Холмс! — я не мог понять его спокойствия. —
Что же вы молчите? Нас оскорбили! Злодей торжествует! И что он сделает с бедным
генералом, со Смолянином, с детьми?
— Не о том надо беспокоиться, мой друг, — печально
ответил Холмс. — Подумайте лучше, что Кащей собирается осуществить свою
угрозу, уничтожить детей, и, таким образом, всю реальность.
— О да, бедная реальность, — согласился я. —
Бедные потомки... а они так славно жили, у них уже было развито электричество и
прочие науки... Может быть, наладить эвакуацию потомков к нам?
— Бедные не только потомки, — возразил мне
Холмс. — И эвакуация не поможет. Мы ничуть не в лучшем положении. Ватсон,
поймите, ведь наш мир — вторичен! Он существует лишь благодаря тому, что в
реальном мире есть книги, описывающие нас. И если реальный мир исчезнет...
— То исчезнем и мы? — догадался я.
— Вновь делаете успехи, доктор, — похвалил меня
Холмс. Но обычной радости от его слов я не испытал. Шерлок тем временем привычно
пальнул в потолок из револьвера, и через несколько минут приковыляла одетая
лишь в ночную рубашку и тапочки миссис Хадсон.
— Шампанского, — мрачно заявил Холмс. — И
побольше.
— Я и не заметила, как вы вошли, — покачала
головой Хадсон. — Ох, Холмс, вы меня удивляете...
Через полчаса мы с Холмсом доканчивали третью бутылку. Нам
хотелось забыть о грядущем конце света, и, признаюсь, это почти удалось...
— Ват-сон, клонит вас в сон, — пьяно каламбурил
Шерлок, — закройте глазки, увидите сказки... Ватсон, дорогой, как жаль,
что мы вскоре погибнем!
— Ужасно... — подтвердил я. Над головой кружила
назойливо гудящая муха, я скрутил в рулон «Файненшл таймс» и метким ударом сбил
ее на пол. Сострил: — Ей конец света уже не страшен!
— Одно меня утешает, — вздохнул Холмс, —
преступность исчезнет тоже! И, ведь мы, в какой-то степени, были причиной
этого! Я все-таки победил преступников! И негодяя Мориарти тоже!
Некоторое время мы молчали, глядя в догорающий камин.
— Холмс, пальните в потолок, — попросил я.
— Зачем?
— Пусть Хадсон принесет нам еще шампанского...
— Доктор Ватсон! Пожалейте миссис Хадсон. Достаньте
бутылку сами...
— Холмс, пальните, — продолжал настаивать
я. — Понимаете... после Афганистана я полюбил запах порохового дыма...
— О! Понимаю... Но Ватсон, полночь уже минула.
— Ну и что?
— Истек срок нашего с Хадсон пари. Она не обязана
сносить мои прихоти. Увы... увы...
Я понял, что шампанского мне не дождаться. А Холмс горестно
продолжил:
— Увы... увы... О, женщины...
Перед лицом надвигающейся катастрофы я мог позволить себе
быть бестактным:
— Холмс, мы скоро погибнем... ответьте же мне, вашему
преданному другу и биографу. Почему вы не женаты?
Шерлок помолчал. Потом взмахнул рукой, уронив при этом
пустую бутылку и тихо сказал:
— Что ж, теперь я могу признаться. Правда такова... ох,
Ватсон. Итак, когда мы с моим братом Майкрофтом были еще детьми, произошло
событие, повлиявшее на всю нашу жизнь...
Я весь превратился в большое оттопыренное ухо. Узнать
напоследок одну из тайных черт моего друга — что может быть более достойным
завершением жизни? Но Холмс не успел докончить...
— Че, не ждали? — резанул знакомый голос... и из
распахнувшегося гардероба высунулся Смолянин. За ним жизнеутверждающе
поблескивала лысина Кубатая.
— Бог мой! — Шерлок вскочил, с трудом удерживая равновесие,
и бросился к потомкам. — Кащей повержен? Мир спасен?!!
— Хрен там, — вздохнул Смолянин, выпутываясь из
разнообразных одежд Шерлока, висевших в гардеробе. Чего там только не было — от
немецкого мундира до дамского бального платья, и все это сейчас обвивало голые
ноги переводчика, стесняя его передвижение. — Эта падла всех нас победила!
Костю... ох, не хочу вспоминать. Сфинксов и нас в настоящую реальность
выкинул...
